Во многих странах для лечения наркоманов власти используют заместительную терапию. В итоге «торчки» просто меняют один кайф на другой и начинают употреблять разную дрянь под контролем государственных органов. Так ли страшен чёрт, как его малюют? В международный день борьбы с наркотиками «Ридус» пообщался с людьми, ощутившими на собственной шкуре все прелести «подмены наркотических понятий».

Лечить наркоманов с помощью замены одних наркотиков на другие начали в Америке ещё в начале шестидесятых. С тех пор многие специалисты захлёбываясь слюной от счастья радостно вещают нам о своих успехах: и СПИДом подконтрольные им «торчки» меньше болеют, и преступления пошли по кривой снижения — наркотики-то бесплатно дают, и социализируются легальные зависимые быстрее, чем «героинщики».

В нашей, да и не только, стране наркологи этих восторгов не разделяют. В молодёжной среде таким специалистам не принято доверять: да что могут эти старпёры о жизни-то знать?! Этот дедок в очёчках, он что, пробовал, что ли, чтоб говорить «за драгсы» так уверенно? Чтобы победить недоверие, «Ридус» даёт слово наркоманам: бывшим и ещё только пробующим «соскочить». Вот, к примеру, мнение одного не любителя — профессионала:

Давать человеку бесплатный кайф вместо шанса на исцеление и освобождение от химической зависимости — это все равно что добивать контрольным в голову того, кто ранен в ногуСергей «Спайкер» Сакин.

Сергей Сакин, писатель

«Я уколов не боюсь, если надо — уколюсь»
Сергей Михалков

Наркоманами практически всегда становятся по собственной воле: с ножом к горлу никто не пристаёт. Впрочем, и из этого правила существуют исключения. В Голландии, например, на метадон многие подсаживаются в тюрьмах. Белые таблеточки там раздают бесплатно, вежливый надсмотрщик ежедневно любопытствует: не желаете ли вы приобщиться к достижениям фармакологических компаний. В итоге от нечего делать иные воришки и жулики «подсаживаются». Воистину, праздность — мать всех пороков. Подобные случаи раньше случались и у нас: государство само услужливо подставляло наркоманскую иглу. Вот только героями становились не нарушители закона, а вполне себе уважаемые члены общества.

1

История первая, рассказанная Алексеем, ветераном второй Чеченской кампании, бывшим участником государственной морфиновой программы

...После контузии и ранения, полученных на второй чеченской войне, я долго лежал в госпитале и там мне кололи — через капельницу — препараты опийной (морфиновой) группы. В то время государство пробовало ввести для ветеранов боевых действий программы приема препаратов, облегчающих боли. После госпиталя у меня какое-то время оставалось право получать эти препараты, потом я был списан из армии вчистую — и мне предложили остаться в морфиновой программе для ветеранов-инвалидов, но уже за ощутимые для моего кошелька деньги. Я не мог оплачивать такое удовольствие, а дикие головные боли остались.

В моем подъезде жил парень, про которого я знал, что он наркоман. Однажды он поинтересовался моим здоровьем и предложил метадон. Я не знал такого слова и согласился. Если бы он сказал «героин» — я бы отказался, потому что с героином мы сталкивались на войне. Там мы его сжигали.

А про метадон я ничего не знал. И попробовал — я же говорю, адские боли. Помогло. Потом попробовал еще раз и еще, и оказался в рабстве похуже зиндана на долгие годы. Потом мне удалось бросить — для чего потребовалась серьезная долгая реабилитация. Но остались шрамы пострашнее фронтовых: от метадона человек часто начинает гнить заживо. Становится похож на гнилую морковку. А гниль, как известно, выбрасывают.

Так меня дважды чуть не выбросило из жизни — один раз пули и осколки, второй раз — метадон. Я знаю этот наркотик очень хорошо и я его противник — как и любых наркотиков...

© Rafael Marchante/Reuters

Концлагеря для наркоманов, или европейский подход

Когда Крым вошёл в состав России, вместе с законопослушным населением полуострова российское гражданство получили и тысячи наркоманов. Многие из них пытались «завязать» с помощью заместительной терапии по метадоновой программе: на Украине это было легально. В нашей стране подобные практики вне закона, и теперь экс-украинцам приходится несладко. Дело дошло до того, что трое «торчубесов»... подали на Россию в суд: добиваются от ЕСПЧ права травить себя разной химией. Впрочем, по словам депутата ГД РФ Сергея Железняка, шансов на успех у этих товарищей нет: Россия не обязана соблюдать решения ЕСПЧ. Получается, что вариантов действий у метадонщиков немного: «перекумариться и завязать» или «заехать на тюрьму» за незаконное хранение/оборот. Впрочем, многие эксперты считают, что метадоновая терапия сама сродни концлагерю.

2

История вторая, рассказанная Аннет Неу, сотрудником реабилитационного центра для наркозависимых в Германии

...Я могу оценивать заместительную терапию для наркоманов, применяемую в ряде стран, с разных точек зрения: как человек, пробовавший когда-то наркотики, как сотрудник реабилитационного центра, где учат людей жить полноценно без наркотиков, и как просто бюргер-фрау.

Во-первых: программа не так безобидна для употребителей, как может показаться из другой страны: становящийся на метадоновую программу автоматически получает ряд ограничений по гражданским правам. Зато получает обязанности: например, выполнять определенные работы. Он становится — пусть и добровольно — парией, он уже не член общества.

Во-вторых: не смотря на бесплатность и наличие медицинского обслуживания вкупе с общим комфортом жизни в Германии — наркоманы «на программе» очень сильно выделяются из толпы. Выделяются именно тем, что похожи на подгнившие трупы. От них часто дурно пахнет, они... ну, не похожи они на живых людей! И я точно знаю, что метадоновая программа в Германии рассчитана на то, что употребитель проживет не более пяти лет — скорая смерть заложена в саму идею легального употребления.

Конечно, наркоман на заместительной терапии с меньшей степенью вероятности пойдет воровать и грабить ради дозы, он не доставит проблем здоровым людям — но его не лечат. От него просто избавляются. Выбрасывают на помойку. Это очень по-европейски и это очень цинично. Кстати, про концлагеря говорили, что они тоже созданы для того, чтобы «полноценным» людям жилось лучше — без соседства с «неполноценными»...

© Yannis Behrakis/Reuters

«Я лично бухаю, но могу ускориться»
Сергей Шнуров

Самая популярная и единственная легальная заместительная терапия в России — это алкоголь. Сублимация и замена кайфа — вполне себе действенные методы. Вот только трезвым человек не становится. «Синегал» — немногим лучше «торчка». О метадонщиках и речи не идёт: те же яйца, только в профиль. Именно поэтому все подобные методики обречены на провал. Как «Колдрекс» — лишь купирует симптомы, так и метадон — облегчает ломки, помогая умирать. Впрочем, вот что об этом говорит один из самых известных российских популяризаторов наркотиков Сергей «Спайкер» Сакин. Слава Богу, бывший.

Я употреблял почти всю сознательную жизнь — если не один наркотик, так другой, если не наркотики — то обязательно алкоголь. Замещал и мешал кайфы — так что можно смело можете считать вышесказанное мнением специалиста по именно заместительной терапии.
Метадоновая программа — как и любая другая заместительная терапия — это убийство.

Вот так вот — ни больше ни меньше. Ну, или, если угодно — вариант эвтаназии. Только, на мой взгляд, еще более кощунственный: потому что реальную смерть растягивают во времени «в обмен» на право человека подольше покайфовать. Подольше, но напоследок.

И я точно знаю — заместительной терапии не существует. Человек или строит свою жизнь трезво — и тогда имеет право называться человеком. Или он перестает быть человеком и становится овощем. Остается только внешняя двуногая оболочка. Сергей Сакин

P.S. Этот материал был написан в соавторстве с Сергеем «Спайкером» Сакиным. Редакция «Ридуса» выражает ему благодарность. Рассказал красиво.