Я не знаю каким он был в молодости, но впервые с ним познакомилась лично, а не по телефону, на новогоднем корпоративе ОНФ. 

Мы курили в комнатке на Мосфильме, зашел он к нам. Решили быстренько спрятать сигареты, Станислав Сергеевич посмотрел — да чего вы, шантропа, прячете, я тоже за этим делом сюда пришел. 

Болтали обо всем, коньяк и виски нам приносили в эту комнатку, он нам рассказывал байки. 

Периодически Станислав Сергеевич по-отечески целовал в макушку нашу красотку-кореянку Юлю Цой. Она была его любимицей, девушка-сорванец, слияние пацанки с татуировками персонажей из звездных войн и потрясающей красоты грациозной девушки. 

Он так восхищался нашей молодостью, нами — девчонками, мальчишками. Говорил, что мы богатые, у нас столько времени, и чтобы мы его не профукали на всякую херню. 

Ему все равно было из каких мы изданий, ему нравилось с нами болтать. Наверное, мы где-то говорили глупости — его это забавляло, он не смотрел осуждающе, с позиции возраста на нас, не пытался учить, не смеялся над нами. 

Нет, он был не равен нам, он как будто все знал про нас и не цеплялся за наши ошибки и погрешности. Не перебивал, внимательно слушал. А ведь мы были все такие нетрезвые. 

Мы смотрели на него сначала просто с уважением, в середине разговора уже с обожанием. Ведь он уединился с нами в курилке, притащил туда стол и стулья, выпивку и забрал все наше внимание и сердца. 

Так мы и провели тогда вечер — один из самых легких, добрых и ярких вечеров в моей жизни. Каждый раз, как мы ему звонили — он передавал привет Юле Цой — своей любимице. А мы ревновали к ней. 

Царствие небесное, Станислав Сергеевич...