Скромный ларек на Большой Дмитровке. © Антон Тушин/Ridus.ru

Откуда есть пошло

На самом деле, в современном мире полным-полно древних или редких народов: в России и Скандинавии живут древние угро-финны – саамы, на Украине проживают так называемые караимы – уникальный тюркский народ, исповедующий нечто, похожее на иудаизм. И по всему миру разбросаны ассирийцы – ветхозаветный этнос, корнями уходящий в самую колыбель индоевропейской цивилизации - Месопотамию. В России они представлены не так широко и живут здесь сравнительно недавно.

Первые ассирийцы бежали со своей исторической родины (нынешний Ирак и некоторые территории Ближнего Востока) еще в первой трети XIX века. Затем численность их на территории нашей страны пополнялась дважды: после Первой мировой войны, а затем и на исходе Второй. Разумеется, ассирийским гостям нужно было где-то работать. Однако по-русски они говорили плохо, землями не владели и умели только хорошо трудиться руками: в частности, с древности ассирийцы славились своим умением выделки кожи.

Так еще тем, из XIX века, ассирийцам сама собой пришла в голову мысль заняться в Москве и Петербурге обувным делом. Никаких помещений для этого не требовалось, инструменты в двух столицах достать было несложно. И принялись сначала взрослые, а потом и их дети чинить туфли, мастерить набойки и выделывать кожи для дамских босоножек.

На Тверской предлагают даже замену батареек. © Антон Тушин/Ridus.ru

Пионеры дела

Наверняка каждый помнит такую картину: важный господин в фойе гостиницы или просто на углу центральной улицы садится в высокое кресло. Проворный мальчонка, чуть темный кожей, шустро хватает в руки по щетке и начинает с жаром натирать господину ботинки. Трудится, пока не заблестят. А в награду получает свой законный медяк. Но мало кто знает, что этими самыми мальчиками были дети тех самых ассирийских переселенцев. И никто уж не догадывается, какую власть имели простые сапожники над московской элитой тех лет.

Поговаривают, что у гостиницы «Метрополь» (локация в этой истории постоянно меняется от рассказчика к рассказчику) стояла когда-то скромненькая то ли лавочка, то ли будочка. И обитал в ней старик-ассириец, начавший по приезду в Москву выделывать кожи. Молодые люди, желавшие попасть в высший свет начала XX века, отчаянно хотели посетить ресторан в «Метрополе». Но швейцар никого не хотел пускать: мест, мол, нет, господа хорошие, и не будет. Те, кто похитрее, впрочем, знали один верный способ. Нужно было подойти к старику-обувщику, сунуть ему трешку и многозначительно улыбнуться. Старик тогда делал незаметный жест швейцару, и тот уже охотно пропускал гостя в искомый ресторан.

Так выглядит начищенный ботинок в руках профессионального обувщика. © Антон Тушин/Ridus.ru

Так и пошло: ассирийцы чинили обувь, выделывали кожи, торговали шнурками и были важнейшими проводниками в мире богатой жизни. Ведь чистильщик обуви знает о своих постоянных клиентах куда больше, чем, пожалуй, их окружение.

Одна история

Как и все хорошее, ассирийская монополия на производство и ремонт обуви закончилась с приходом больших фабрик и развития магазинов, торгующих теми же самыми шнурками. Но маленькие ларечки в центральных районах Москвы и Питера никуда не делись.

Постоянные клиенты сменялись на протяжении поколений так же, как сменялись содержатели этих лавочек. Традицией стало в пятницу вечером сдавать свои ботинки на поправку дяде Хаммурапи, традицией стало спрашивать у него о семье и погоде. И самому жаловаться на жизнь.

Рустам - потомственный обувных дел мастер. © Антон Тушин/Ridus.ru

В Ассирийской церкви Востока один из прихожан рассказал такую историю. Знал он в детстве ассирийского обувного мастера, обитавшего в типовой будочке «Ремонт обуви» где-то в переулках старой Москвы. И мастер этот дружил с соседом того самого прихожанина, который был тогда еще мальчишкой. Сосед каждую среду неизменно приносил свои поношенные, но крепкие ботинки старому мастеру. А тот исправно чинил их, латал и придавал первозданный вид, насколько позволял возраст кожи.

Однажды постоянный клиент пришел не в среду, а едва ли не на рассвете во вторник. Старый мастер удивился: «Верно, что-то случилось у вас?» - «Да, вот порвались здесь, на боку», - едва ли не плача, сказал мужчина. Ассириец покачал головой и вынес приговор: починить не выйдет, только выкинуть. И как ни просил, ни уговаривал мастера сосед, тот был непреклонен и с сожалением вернул клиенту его погибшую обувь.

В конце концов убитый горем клиент оставил ботинки у старого мастера и собрался было домой. Старик вдруг заинтересовался: отчего же ему не справить новую, хорошую пару? Можно было бы выбрать кожу подороже и скроить настоящий шедевр. Но тот, покачав головой, отвечал, что ботинки эти достались ему от погибшего отца. И что каждый месяц он ездит в них к отцу на кладбище, так как обувь эту родитель купил с превеликим трудом. И в знак памяти о том, что вещи надо хранить бережно, как единственную память об отце, сын надевает эти ботинки.

«Приходи через некоторое время, сынок», - отвечал старик. И на свои собственные гроши, вырученные на ремонте обуви, старик сладил мужчине хорошие ботинки, один в один те самые, отцовские. И отдал их клиенту по цене обычного ремонта. «Носи, сынок. И вспоминай двух своих стариков», - говорил обувной мастер, никогда не имевший детей.

Рабочий стол обувщика немного похож на пыточную камеру. © Антон Тушин/Ridus.ru

Новый геноцид

Может, эта история и вовсе не трогательная, однако то, что стало с ассирийцами и их бизнесом теперь – без преувеличения трагедия. Говорят, в Петербурге мастеров не трогают, оставляя им их будочки. А вот в Москве с приходом Собянина палатки стали уничтожаться. И под раздачу попали те самые потомки ассирийцев-обувщиков, чьи крохотные ларьки, никому не мешая, десятилетиями стояли на привычных местах.

Мы отправились в одно из воскресений на перекресток Никитского Бульвара, Малой и Большой Никитских улиц. Там стоял ларек, в котором женщина-ассирийка годами торговала шнурками и выделывала набойки. Воскресенье оказалось выходным днем, и мы пообещали себе вернуться сюда на неделе. Однако в понедельник вместо привычной будочки на ее месте зияла дыра и выделялся некрашеный кусок стены от когда-то стоявшей палатки.

Тот самый зияющий провал на Никитском бульваре. Кто знает, вернется ли "ремонт обуви" сюда вновь. © Антон Тушин/Ridus.ru

Сотрудники соседнего ювелирного магазина пожимали плечами. «Я слышала, бомж пьяный разбил. Ну, а потом полиция приехала и увезли этот ларек», - рассказала нам продавщица. Впрочем, ни в полиции, ни в градостроительном комитете информации об этом инциденте нам получить не удалось.

Но что интересно, на улицах поглавнее – Тверской и Большой Дмитровке – палаточки остались. Правда, торгуют там уже не ассирийцы, а сами ларьки – лишь часть большого бизнеса, принадлежащего некому «хозяину», как таинственно называют его продавцы.

Типичная лавка на Тверской. «Ремонт обуви, чистка за 3 минуты, срочное изготовление ключей». В палатках такого типа теперь помещаются популярные раньше магазинчики «Тысяча мелочей». Купить, кажется, можно и правда что угодно.

Продавец явно скромничает и неохотно делится с нами историями обувного дела. До работы в «ремонте» он работал на фабрике по пошиву обуви. Делом этим занимается в первом поколении. «Я обувщик четвертого разряда. Просто дело это очень нравилось, вот и пошел учиться. Отучился и посвятил себя профессии».

По словам нашего собеседника, в дорогих обувных он не бывает, но ради интереса в гипермаркеты иногда заходит. Говорит, что с легкостью отличит на ноге качественную обувь от явной подделки. А что покупают чаще всего? «В основном – шнурки. Ну, еще постоянные клиенты постоянно набойки делают. Особенно часто в пятницу обувь приносят. Перед выходными что-то подлатать или после недели обувь подтянуть, привести в чувство».

Вот так, значит. Никогда бы не подумал, что наши граждане уделяют столько внимания своей «нижней одежде». Это приятно.

Каждый ботинок Рустам обрабатывает с улыбкой. Это помогает ему работать. © Антон Тушин/Ridus.ru

Великий труд

Идем на Дмитровку. Здесь палатка притаилась напротив Камергерского переулка. Стоит она скромно и издали больше напоминает покосившуюся милицейскую будку, какие стоят у посольств и важных административных зданий.

Торговец – уроженец солнечного Ташкента по имени Рустам. Ему явно скучно в воскресный денек, да и заказов почти не было. Только вот забрали вчерашний ремонт и еще одну пару туфелек он намерен отдать сегодня, но клиент что-то не едет.

«Я в Москве с февраля. А обувью уже 20 лет занимаюсь. И отец мой был обувщиком. И дед тоже. Отец на фабрике работал, а я вслед за ним – там же. Теперь в Москву переехал, здесь хозяин ларек держит. А я все чиню, сам все чищу и вот так работаю».

Рустам плохо говорит по-русски, но рассказывает об обуви с упоением. «Меня папа на фабрику привел в 12 лет. Очень было интересно. Конвейер, все едет. Пахнет кожей. Он на фабрике просто делал обувь. А дома на заказ готовил яловые сапоги. Очень популярны были у русских офицеров».

Яловые сапоги – это обувь из качественной кожи молодого теленка. Примечательно, что для особого шика в таких сапогах использовались когда-то деревянные гвозди. Сапоги такого метода изготовления очень мягкие, к тому же довольно практичные. А делаются они вручную.

Он немного стесняется камеры, но дело свое знает. © Антон Тушин/Ridus.ru

«Очень жалею об одном только. У меня же дом семейный сгорел. Я на новый зарабатываю. А в старом была отцовская мастерская. Весь инструмент сгорел, ничего не спасли. Очень обидно. Память об отце, и у него там были очень хорошие вещи, чтобы кожу обрабатывать».

У Рустама есть свои постоянные клиенты. Вряд ли они знают про ассирийцев, но работой уроженца Ташкента очень довольны. В день приходит два-три человека. Самая популярная услуга – новые набойки. Еще просят почистить обувь.

«А еще я понял, что в Москве работать с душой надо. Весь мир сюда смотрит, в этот город. И надо чистить хорошо, за качеством следить. У нас в Узбекистане очень часто брак пропускают. А тут надо следить. Обувь – она же как лицо. Всегда чистым носить надо».

Просим Рустама вспомнить какую-нибудь мудрость обувного мастера или изречение отца. Он долго пытается сообразить, как это сказать по-русски. В итоге выходит не совсем про обувь, зато жизненное. «Труд – да. Труд – это хорошо. Есть много профессий. И в каждой надо работать для себя хорошо. Трудись – и будет награда».

Рустам упорно трудится для своей семьи. В Ташкенте его ждет брат, у него с приятелем свой маленький цех по пошиву обуви. И когда-нибудь Рустам обязательно приедет помогать брату. И уже своего сына будет учить делать яловые сапоги, как показывал ему отец. Тоже династия. Пускай и не ассирийская.