Каждый умный человек понимает, что государственность Казахстана — вымороченная. Не отвоеванная от врагов. Не выстраданная в междоусобных войнах мудрых политиков — собирателей земель, а подаренная большевиками, а потом глупыми русскими.

Кочевые тренды никуда не делись из менталитета, их не успел переработать естественный процесс эволюции. Хотя было бы неправильно отрицать, что есть целый слой «городских казахов» — умных и образованных.

Я знал одного такого казаха, математика Алика. Мне, правда, пришлось спустить его с лестницы, хотя я считал, что мы дружили. Два глотка польского вишневого ликера — и Алик совершенно обессмыслился и позабыл, что находится в Петербурге и что это не лучшее место для предъявления претензий в «расстреле казахского народа в 1986 году, геноциде и голодоморе». Правда, по словам Алика выходило ровно наоборот, победа над русней была так близка… Я слово «русня» тогда первый раз услышал и терпел Алика недолго, примерно минуту. И, кстати, первый раз тогда увидел штатную сработку восточно-азиатского «гена осторожности».

Но оставим Алика. Посмотрим на фото сожженной мэрии.

Даже «небратья» так бы не поступили, они не дурни — жечь свое, если его можно маять. В Донецке и Луганске это здание разделили бы по этажам между батальонами. Укрепили бы мешками с песком. Организовали посты на входе. Работал бы доморощенный пресс-центр. Тянулись бы добровольцы, любопытные и волонтеры-жертвователи. Сложилось бы первое подобие органов власти, пусть даже технических и временных…

А что сделал восставший кочевой народ в Алма-Ате? Он это здание, подобие первого полиса новой власти, тупо спалил и поскакал дальше в набег — воровать и грабить. Полностью опровергая все потуги казахских ученых найти в этой степи хотя бы один древнеказахский город. Нет его и не было никогда, да и зачем он? «Поверь, брат, не нужна тебе такая машина» ©. 

Теперь поговорим о движущей силе протеста — о мырках. Мырки — это очень удобно.

Каждое социально-политическое потрясение на Востоке и в Азии сопровождается запредельным кровавым скотством и грабежами. Степень скотства трудно представить даже по роликам в интернете. А я видел в натуре в Киргизии, Египте, Ливии. Очень некрасивое зрелище. Вот представьте себе город Мисурата, исторический центр — и с балкона свисает женская коса, отрезанная вместе с куском скальпа. Так, для примера. Поэтому была найдена удобная модель: в скотстве обвиняются некие мырки.

Таинственные жители далеких областей (бедных районов), где в ходу единственная денежная единица — коробок с гашишем. Один коробок — 40-литровая фляга подсолнечного масла. 20 коробков — телевизор, 200 — «ваз-двадцать-один-ноль-шесть». Мырков всегда «завозят на автобусах» некие недоброжелатели, чтобы мырки бесчинствовали. Именно эти дикие люди и творят все безобразия — что в Бишкеке-2005, что в Алма-Ате-2022. А больше никто и не виноват, так получается.

Вот только нам, понимающим восточную ложь, совсем не удобно и не спокойно. Потому что мифические мырки — это и есть народ, самые активные его представители. И мне, например, очень не нравится, что их в столице моей Родины, городе Москве, уже многие миллионы. Больше, чем в Алма-Ате и Бишкеке, вместе взятых. И они себя покажут, конечно. В удобный момент. Для этого все и затевалось. И будут трупы на улицах, разграбленные магазины, жевание соплей силовиками, пока в далеких горних сферах какие-то люди в костюмах не обменяются теплыми креслами, а кого-то посадят на жесткую деревянную табуретку как «не справившегося, не оправдавшего доверия».

Мырки — это очень удобно. А иногда очень больно.

Что ж, посмотрим на бои «интервентов» и «языковых патрулей». Кстати, где они? Свернули патрулирование?