Пятая часть россиян работает в неформальном секторе, подсчитали в Росстате. Доля таких граждан в 2018 году выросла до 20,1% (14,6 млн человек) против 19,8% годом ранее. Но в целом показатель стабильно держится на уровне 20% и лишь в кризисные 2015—2016 годы ненамного превысил 21%.

Больше всего неформалов на Северном Кавказе (Чечня — 64% от общего числа занятых, Дагестан — 52%, Ингушетия и Кабардино-Балкария — по 48%). Недалеко от соседей ушли и черноморские регионы: Крым (38%), Ставропольский край (35%) и Севастополь (34%).

Также высок этот показатель (примерно около трети) в Бурятии, Северной Осетии, Калмыкии, Краснодарском крае, на Алтае, в Адыгее, Ивановской и Астраханской областях и Карачаево-Черкесии.

Среди мужчин неформалов чуть больше, нежели среди женщин, — 21,7% против 18,4%.

Важное замечание: к неформальному сектору Росстат относит тех, кто работает сам на себя или на предприятия, не зарегистрированные в качестве юридических лиц. Это индивидуальные предприниматели и их сотрудники, самозанятые, фермеры, члены семьи, которые неофициально помогают своим родственникам в бизнесе и т. д. Но при этом не учитываются люди, которые работают в обычных компаниях без оформления договора или получают там серые зарплаты.

То есть в понимании Росстата неформальная занятость и теневой сектор — не одно и то же. Между тем, по оценке РАНХиГС, в 2017 году в тени находилось более 40% экономически активного населения. В абсолютных цифрах — 30 млн человек, из них 21,7 млн — те, кто получает часть зарплаты в конвертах или имеет неофициальную подработку в дополнение к основному месту работу. МВФ в 2015 году оценил теневую экономику в России в 33,7% ВВП (средний уровень по 158 странам — 27,8%).

В рамках статистической погрешности

© Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus

Рост неформальной занятости с 19,8 до 20,1% нельзя назвать активным. По сути, это укладывается в пределы статистической погрешности, отмечают эксперты. В целом же процент неформалов упорно держится на схожих показателях и не выходит за их рамки с 2014—2015 года до сегодняшнего дня.

Подобный процент не является критичным для экономики и свидетельствует лишь о распределении трудоустроенных граждан по отраслям — все больше и больше людей предпочитают пробовать себя в сфере малого бизнеса (которому в России оказывается хорошая поддержка), открывают собственные ИП и нанимают к себе работников — вся эта сфера и относится к неформальной занятости, — отмечает первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал.

Особенностью, по его словам, является то, что некоторое количество таких занятых попутно работает в формальном секторе — из 14,6 млн примерно 900 тысяч человек числятся в формальном трудовом секторе.

Так или иначе, объем теневой экономики постепенно снижается, уверяет эксперт, сейчас он составляет 20% ВВП, в то время как еще в 2015 году достигал почти 30%.

Это происходит благодаря стабилизации регулирования отрасли индивидуального предпринимательства, прогрессивному налогообложению и поддержке, которая оказывается малому и среднему предпринимательству в России, — говорит Сигал.

Радикальные стимулы и пропаганда

© Игорь Ставцев/Коллаж/Ridus

Как ни крути, но значительная часть неформалов относится и к теневому сектору, то есть эти люди не платят налоги. Если добавить сюда тех, кого «игнорирует» Росстат, цифра в любом случае получится весьма внушительная. И 20% ВВП — это тоже очень много. Безусловно, серый сектор есть везде, даже на Западе, но там он составляет 3—4%, отмечает доктор экономических наук Сергей Пятенко.

У меня лично есть в Австрии знакомый, который чинит почти все — от домашней электрики до судов для сплава по горным рекам. При этом он работает банковским клерком, но половину доходов получает от того, что руками сам что-то делает, не платя в законопослушной Австрии никаких налогов за это. То есть такие люди везде есть. Но одно дело, когда это пара-тройка процентов, и другое дело, когда это 20—30%, — рассуждает эксперт.

Репрессивными мерами ситуацию не исправить, предупреждает он. Когда деньги переходят наличкой из рук в руки, отследить их очень сложно. К каждому репетитору, уборщице, парикмахеру-надомнику надзирателя не приставишь. Да и предприниматели платят зарплаты в конвертах не от хорошей жизни.

Всем известно, чтобы заплатить человеку 100 рублей зарплаты, надо еще 50 отдать государству. Пока это так, уговаривать людей бессмысленно, они везде, где могут, будут искать пути обхода, — говорит экономист.

Чтобы ускорить выход россиян из тени, нужно действовать по нескольким направлениям, считает он. В первую очередь для всех этих категорий надо вводить реальные и действительно сильные, радикальные стимулы (те же налоги, например, снижать не символически на пару процентов, сопровождая процесс получения льгот бумажной волокитой, а в разы). То есть сделать так, чтобы работать легально было очень-очень выгодно.

Второй шаг — пропаганда. Людям надо доходчиво растолковать, что работать честно — это в общественных интересах. Есть ощущение, что население просто не понимает взаимосвязи между собственной неформальной занятостью и расходами государства, поясняет Пятенко. То есть каждый рад сам уклониться от налогов, а потом все вместе задают вопрос, почему в России не хватает денег на дороги, на медицину, на газификацию и т. д.

Понятно, что какую-то часть налогов своруют чиновники, что-то просто потратится впустую. Но, условно, если налоги платит 95% населения, а не 70%, какие-то дела, которые делаются на налоги, сделаются более эффективно, — говорит эксперт.

При выполнении этих условий можно надеяться, что теневая занятость начнет постепенно снижаться. Но этот процесс в любом случае растянется на десятилетия. Здесь свою роль играет инертность сознания. Психология людей меняется не быстро. И даже если все сделать правильно, человек очень осторожно будет выходить из тени. Для сравнения аналитик приводит финансовый сектор: после кризиса 1998 года понадобилось около 15 лет стабильность в банковской системе, чтобы люди вытащили деньги из-под подушек и понесли в банки.