Игорь Сечин — человек жесткий, непримиримый, но последовательный. Его антипатия к сделкам и компромиссам с ОПЕК, ведущим к сокращению добычи русской нефти, давно и хорошо известна.

Вот и на этот раз он продавил свою позицию — Россия ушла со встречи ОПЕК+ в Вене, отказавшись сокращать общую добычу на 1,5 млн. баррелей, в ответ на что Мохаммед Бин Сальман объявил нам фронтальную нефтяную войну, «открутив» с 1 апреля свои вентили по полной, и резко снизив цены на свою Arabian Light. Реакция саудовского принца напомнила знаменитый принцип Аль Капоне: «Сначала стреляем, разбираться будем потом». На фоне сильного глобального снижения спроса на нефть из-за коронавируса, небеса рухнули на землю — вместе с нефтяными ценами; мгновенно образовалась огромная дыра в российском бюджете, которую ЦБ и Минфин привычно заделали, отпустив рубль в свободное пике. А что, вы же все хотели рыночной экономики? Ну, вот вам и свободный рынок — цена есть функция баланса спроса и предложения.

На голову Сечина и властей обрушилась лавина проклятий и обвинений в неадекватности, вплоть до склонности к суициду. Оттянулись все, кому не лень. Глашатай президента, Песков, привычно повторил подвиг Александра Матросова и лёг грудью на амбразуру пулемета: «Не мы эту войну начали, не нам ее и заканчивать. Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет».

Можно по-разному относиться к Сечину, но иррациональной склонности к самоубийству я за ним не наблюдал. Давайте-ка попробуем посмотреть, из чего исходит его позиция:

1. Мировой рынок нефти в последние 50 лет определяли 3 ключевых игрока: Саудовская Аравия, США и Россия. В веселые 90-е добыча у нас рухнула почти на 60% (вместе со всем остальным), и некогда нашу долю ключевого для нас экспортного рынка — Европы — занял ОПЕК во главе с саудитами. К началу 2000-х, мы с большим трудом восстановили добычу до советского уровня и вернули себе традиционный европейский рынок сбыта, сильно потеснив там ОПЕК; этот статус-кво более или менее сохранялся последние 15−20 лет. Сегодня Европа покупает около 40% нужной ей нефти и нефтепродуктов у России, а у Саудовской Аравии — около 10%, не больше;

2. До поры до времени потери на европейском рынке Саудовская Аравия с лихвой компенсировала на быстрорастущих рынках Китая и Индии, но и там ситуация потихоньку начала меняться. Россия протянула трубу ВСТО и впервые начала прямые поставки трубной нефти в Китай и Юго-Восточную Азию. А после того, как Роснефть приобрела Эссар Энерджи в Индии, — ещё и в Индию, получив там большой и хороший собственный НПЗ. Саудовцы все это восприняли как покушение на «свой «рынок — и надо признать, не без оснований;

3. Однако соломинкой, которая сломала спину «саудовскому верблюду», стал феноменальный рост добычи сланцевой нефти в США, благодаря которому Америка вновь стала мировым лидером в нефтедобыче. Мало того, что сланец сильно потеснил саудовскую нефть на рынке США — так еще американцы «имели наглость» начать его поставки в Европу и Азию — вот это в глазах Эр-Рияда стало уже неприкрытым актом агрессии;

Мохаммед Бин Сальман - человек молодой и горячий. Вспылил и дал команду выкатить тяжелую артиллерию, распечатать и выбросить на рынок саудовские госрезервы, чтобы утопить и русских, и американский сланец в своей дешевой нефти.

Сможет ли он это сделать?

А вот тут-то и начинаются интересные вещи:

Возьмём так называемые «чистые» международные резервы Саудовской Аравии (резервы ЦБ + деньги 2-х суверенных фондов, минус внешний долг) — и получим величину, составляющую сегодня …0,1% (!) от ВВП их страны. А ещё совсем недавно, в 2014 г., эта же величина составляла 50%.

Ещё показательнее другие цифры: по данным МВФ, для балансировки (читай, бездефицитности) саудовского бюджета сегодня нужна нефть по 82 доллара за баррель. Даже если мировые цены на нефть будут держаться в диапазоне 50−55 долл. за баррель, международные резервы у них к 2024 году упадут до критической величины - и эта, снаружи чуть не самая богатая страна в мире станет хроническим должником, которому периодически придётся занимать деньги у Международного Валютного Фонда.

Не будем забывать, что потребительское благополучие и процветание Саудовской Аравии покоится на 2-х китах: крайне низких налогах для населения и привязке саудовского реала к доллару (currency peg). При низких ценах на нефть, отвяжи реал от доллара — и он рухнет гораздо сильнее, чем наш рубль. Тогда придётся резко поднимать налоги — и весь потребительский рай в Королевстве в одночасье закончится — что, мягко говоря, нехорошо для любой монархии.

Ровно та же проблема существует у всех нефтяных монархий Персидского Залива: их совокупная чистая международная позиция сегодня составляет $2 триллиона даже вместе с Саудовской Аравией. При цене на нефть в 20 долл. за баррель, их резервы будут равны нулю уже в 2027 году.

Что это значит? Эпоха сказок 1001 ночи в Персидском Заливе подходит к своему концу. Диверсифицировать экономику ни одному из этих государств так и не удалось, разве что Дубай создал прекрасную отрасль — туризм и отдых.

У англичан есть хорошая пословица: «Если живешь в стеклянном доме, кидаться камнями необязательно». Мохаммед Бин Сальман только что объявил нам войну, нарушив это правило. Так что получается, самоубийца — саудовский наследный принц, а не Сечин?

И опять не попали. Ни тот, ни другой никакой тяги к суициду не испытывают.

На самом деле, Мохаммед Бин Сальман бросил перчатку не столько нам, сколько американцам. Американской сланцевой индустрии нужна цена 40−42 за баррель, если взять в среднем. При текущих ценах (диапазон 20−30) больше половины американских сланцевиков просто вылетит в трубу, а добыча нефти в США резко сократится — а это дефолты и списания банковских кредитов примерно на $ 80 миллиардов, увольнения примерно 1 миллиона человек в отрасли, конец экспорту американской нефти и газа.

По сути дела, саудовский принц поставил администрацию США перед немыслимым выбором: ребята, или вы присоединяетесь к нашему картельному сговору с русскими (новый ОПЕК ++), либо ваша хваленая сланцевая индустрия идёт псу под хвост. Для менталитета США участие в картельном соглашении с ОПЕК — анафема, это грубое нарушение всех антимонопольных правил, если хотите — табу. Но отрасль — жалко, убытки — огромные, а выборы — на носу.

Такая вот получается непростая дуэль в треугольнике. Вопрос в том, кто вылетит первым. Для американцев это вопрос финансовых и политических (предвыборных) потерь.

Для нас — ситуация двоякая. Роснефть останется прибыльной компанией и при текущих, низких ценах, и даже вполне себе нарастит добычу (то, что компания потеряет на цене, будет с лихвой компенсировано падением рубля и государственными налоговыми льготами на добычу на тяжелых месторождениях); но бюджетные резервы государства придётся «палить» на нефтяную войну, а нам с вами, обывателям, — снова затягивать пояса и сокращать своё потребление в результате снижения обменного курса своей национальной валюты. Но шансов выиграть затяжную нефтяную войну у нас гораздо больше, чем у наследного принца, который рискует, гораздо больше, чем остальные.

Если же случится немыслимое и американцы согласятся на некий механизм квотирования добычи по согласованию с нами и с ОПЕК (ОПЕК++), то произойдёт ровно то, что подсказывает простой здравый смысл (если отбросить личные амбиции и политику) — а именно стабилизация мирового рынка нефти и предсказуемость цен на это сырье. Так или иначе, раньше или позже, но это произойдёт.

Прав был большевик Сечин в этой ситуации, или неправ, пытаясь удержать долю рынка любой ценой — покажет лишь время. Наверное, историческая карма такая у нашей страны — за все завоевания и достижения платить самую высокую цену…