Вот Марат Александрович Гельман лыжи смазал:

Прочитал резолюцию Сената США по России и понял, почему уезжаю из России. Я не хочу участвовать в этой войне. На стороне «путинской власти», потому что считаю, что она в этом конфликте — агрессор и нарушитель, на стороне «мирового сообщества», потому что это война против моей страны.

И это еще следы Акунина не остыли:

С путинской же Россией у меня нет точек соприкосновения, мне чуждо в ней все. И находиться здесь в период всеобщего помутнения рассудка мне стало тяжело. Поэтому эмигрировать я, конечно, не намерен, но основную часть времени, пожалуй, начну проводить за пределами. Трезвому с пьяными в одном доме неуютно. Буду периодически навещать — смотреть, не заканчивается ли запой. А «частью того, что называется Россия», я останусь, в этом смысле экспатриация уж точно невозможна. И Россия, которая является частью меня, тоже никуда не денется, отметил писатель.

Не вернется из Америки депутат Илья Пономарев.

Репатриировалась в Израиль католичка Ольга Бакушинская.

В Израиле ты, по крайней мере, знаешь, кто твой враг. А в России после развития украинского кризиса, я не знала, чего ожидать даже от своих ближайших знакомых. Часто их реакция на мою позицию в этом конфликте была очень агрессивной. Ближайшие друзья могли сказать: «Да тебя надо убивать!» Если человек такое проговаривает, значит, он готов убивать. Это мне кажется гораздо более опасным, чем внешняя угроза, с которой Израиль научился справляться, рассказывает Бакушинская.

Закатилось за горизонт солнце российской журналистика Маша Гессен.

Почти каждый вечер, когда я возвращаюсь домой, моя девушка, Дарья, говорит мне, что я умница. Отчасти потому, что она меня любит, отчасти потому, что я, и правда, умница, но в основном потому, что мы недавно эмигрировали из России, пишет в своей статье для The New York Times журналистка Маша.

Она очень довольна тем, что она успела уехать из России до того, как рубль «рухнул», а в российских СМИ и интернете начала усиливаться цензура: «Последний независимый российский телеканал вот-вот прекратит вещание? Власти приказывают интернет-провайдерам закрывать доступ к сайтам оппозиции и даже блогам отдельных людей? Я умница, что успела организовать наш отъезд, пока мы еще имели доступ к информации».

Надо бы подвести промежуточный итог забегов.

Обычно, когда некая общественная страта стремится к отъезду, это называют «утечкой». Вот когда из нашей страны уезжали ученые, это называлось «утечка мозгов». Хотелось бы определить где у нас протечка и что утекает на этот раз.

Галерист, неудачливый историк, журналистка, ЛГБТ-активистка. Все белоленточные. Все креаклы.

То есть перед нами бегущие вожди разгромленного белоленточного движения. Волна миграции по итогам холодной гражданской войны.

Но бегут они не от ужасных репрессий. Репрессий-то — вообще нет. Они бегут от нас с вами — окончательно и глубоко им несимпатичных и ставших опасными. Они бегут от будущей войны. От невозможности публиковать проповеди «Лесбиянки наилучшие родители». Короче говоря, они бегут сразу от всего.

Все изменилось.

И самое главное последствие этих изменений — это исчезновение «кормовой базы» и снижение порога комфортности.

Все дело в том, что их питательная среда — это продукт разложения нашего общества, а их комфорт — это наше пассивное поведение, наше отсутствие реакции на уничтожение нашей среды обитания.

Но вдруг издания перестали работать с хамящими аудитории журналистами, профессиональные историки осмеяли последний труд писателя, окружающие выразили готовность жестко реагировать на русофобию. Надо ехать. Кушать тут уже нечего, а навязывать свое общество стало рискованно.

Словом, хорошо в этой «утечке рукопожатности» не то, что эти вот уезжают, а то, что раз вот эти уезжают, то, может быть, учёные вернутся?

Хотелось бы надеяться.

А от лица ув. Редакции Культпульта я передаю отъезжающим взрослую (18+) песню о расставании, а также о конфликте кремлевских и белоленточников, вот ссылка.