Поход авианосной группы Северного флота с тяжелым авианесущим крейсером «Адмирал Кузнецов» в главной роли в районы Северо-Восточной Атлантики и Средиземного моря стартовал 15 октября.

Во время прохода через Ла-Манш 21 октября «Адмирал Кузнецов» стал главным объектом для насмешек блогеров по всему миру. Причина нескончаемого потока потока фотожаб и колкостей — потоки густого черного дыма, валящего из дымовой трубы.

Дымящийся крейсер сравнивали с извержением исландского вулкана Эйяфьядлайекюдль и откровенно насмехались над состоянием и боеготовностью «Адмирала Кузнецова».

На самом деле черный дым свидетельствует всего лишь об остатках не сгоревшего топлива. Точно так же коптит небо, например, американский головной корабль USS Freedom LCS-1 в бухте Сан-Диего:

Но блогеров было уже не остановить: многочисленные «фотожабы» с густым дымом чередовались шутками о том, что «Адмирал Кузнецов» работает исключительно на дровах.

В отличие от язвительных обитателей блогосферы журналист и писатель Алекс Дубас знаком с тяжелым авианесущим крейсером не понаслышке: он проходил службу на «Адмирале Кузнецове» в 1990 году, когда самый большой корабль советского флота носил имя «Тбилиси» и проходил ходовые испытания Черным морем.

В своем Фейсбуке Дубас вспомнил о непростых временах службы на «Адмирале Кузнецове» — и посетовал на то, что блогеры со своими остротами часто заходят слишком далеко.

Разруха и «землячество»

«Гордился ли я тогда, что служу на самом большом корабле советского флота? Нет, — признается Дубас. — Не знаю кем надо быть, чтобы гордиться, что ты существуешь в аду».

Большая часть служебного времени уходила на сохранение собственного здоровья и жизни. Дедовщины (на флоте это явление называется «годковщина») на нашем корабле — практически не было. Она была напрочь задавлена «землячеством». Больше шестидесяти процентов личного состава представляли собой этнические группировки с Кавказа и из Средней Азии. Этих ребят нельзя было называть моряками. Половина из них не говорила на языке, на котором принимала присягу. В их кубриках висели ковры и готовился плов. Все свои обязанности они делегировали вновь прибывшим молодым. Как вы догадываетесь, «делегировали» здесь очень политкорректное определение. Я преувеличу, если скажу, что драки, переходящие в побои у нас были каждый день. Два — три — четыре раза в сутки — вот норма.

По словам Дубаса, отношение экипажа к кораблю было соответствующим: старший кок мог запросто выкинуть за борт сорок килограммов хека, потому что ему попросту было лень разделывать рыбу, а нижние трюмы «Адмирала Кузнецова» уже на первом году жизни превратились в свалку, «да такую, что гниют переборки».

Я недоумевал: как же так? Ведь это самый большой и сильный корабль нашего флота. Ну как же так может быть? <.> Так, что на этой огромной территории может запросто исчезнуть человек (и не один) прячась от побоев? И только спустя недели можно было найти следы его жизнедеятельности. Офицерам жаловаться не было никакого смысла. Что происходило в 90 е годы в нашей стране — знают все, и флот в общем контексте — не исключение.

Самый неуютный дом

Впрочем были в ходе службы на авианосце и счастливые моменты, признается Дубас, которые помогли «предохранительному клапану в мозгу человека не дать выйти наружу плохим воспоминаниям»: разговоры с друзьями в тишине, на рейде, кино на простыне, авралы, когда в жару, смеясь, поливали друг друга водой…

Когда на утренней приборке я драил закрепленную за мной часть взлетной палубы — это были минуты свободы. Возможность оглядеться вокруг, подышать свежим морским бризом. Когда о тебе забывали и ты с ребятами мог зашхериться где-то и мечтать о том, что будет после службы. Когда ночью работали на юте и нашли время и смелость купаться в открытом море и тела наши светились от цветущего планктона и мы ощущали себя электрическими людьми. Как парень из нашего призыва подарил нам буханку теплого хлеба — только что из корабельной пекарни — и мы ее медленно ели, глядя на закат. Всякое было.

«Но самое невероятное счастье — когда буксир повез меня в сторону Севастополя, — продолжает Дубас. — Я уезжал от корабля навсегда. Уезжал учиться. Обнял на прощание друзей. И за весь путь до причала так ни разу и не обернулся на громадину авианосца».

Писатель и журналист признается, что когда «Адмирал Кузнецов» стал объектом пристального внимания со стороны СМИ и блогосферы, он «пережил противоречивые чувства».

Представьте самый неуютный дом, в котором вам доводилось жить продолжительное время. Я не знаю, что это может быть: интернат, казарма, госпиталь, роддом в поселке городского типа… Но это — ваш дом. Часть вас, как ни крути, вашей истории, вашей судьбы. Представьте, сейчас его показывают по всем каналам и смеются над ним. Приводят в пример другие дома, иностранные — лучше и комфортабельнее. Говорят что ваш бывший дом — не дом, а — пугало огородное. Делают на него фотожабы. «Приклеивают» к нему бурлаков… И это еще можно понять, но… когда зарисовывают «сажей» лицо капитану. Когда публикуют фотографии чумазых фриков и подписывают, что это русские моряки-вояки… Вдруг, вам становится больно. Они-то тут причем?

«Я пишу это только с одной целью. Высказать уважение экипажу: капитану, летчикам, офицерам, мичманам и матросам, которые не смотря ни на что, под хохот „просвещенного“ мира, выполняют свой воинский долг», — заключил Дубас.