Давайте поговорим о человеке, который сделал вчерашний день. О Сергее Гуркине, взорвавшем такой заряд динамита под журналистику, которому позавидовал и сам старик Альфред Нобель, придумавший эту адскую гремучую смесь; позже в честь старика-взрывника стали номинировать известную мировую премию.

Интервью репортера «Делового Петербурга» (ДП) Сергея Гуркина с лауреатом Нобелевской премии Светланой Алексиевич меня несомненно и удивило, и обескуражило, и обрадовало, но в первую очередь ввело в изумление.

Дело в том, что я заочно знаком с Сергеем. В ДП он, как мне казалось, заведовал большим блоком авторских блогов по экономической тематике. И на своих последних двух работах я отсылал именно Сергею посты своих работодателей или от имени моих организаций, написанных мною, в блоги экономической направленности.

Сергей был приветлив, профессионален, размещал тексты оперативно, превращая работодателей в колумнистов с широким кругозором.

Как же я был удивлен, когда увидел Гуркина в качестве интервьюера, да еще какого! Чем именно удивило интервью Гуркина с Алексиевич? Тем, насколько добротно журналист подготовился к тематике, как вел диалог, насколько был готов моментально оппонировать маститой Алексиевич, удостоенной миллиона Нобеля за вклад в мировую сокровищницу литературы (кажется так должно звучать про номинанта по литературе).

Удивило, что журналист не собирался выступать для интервьюируемой подставкой под микрофон, честно признался в начале разговора, что готов сразу предложить дискуссию, а не просто выслушать мысли великих.

Что меня обескуражило в интервью Гуркина с Алексиевич? То, что нобелевский лауреат оказалась, вопреки представлениям о нобелевском лауреате (даже с учетом политизированности Нобелевской премии последних 25 лет), довольно неумной, поверхностной, недоброй и несправедливой женщиной, с ужасающим количеством штампов и политических клише на всю современную повестку отношений и событий вокруг России, Украины, Белоруссии, западных ценностей и состояния демократии в мире.

Несмотря на подчеркнуто корректную, хотя и не совпадающую в корне с представлениями Алексиевич полемику со стороны журналиста, писательница из Белоруссии в конце беседы свалилась в громкое и нервное хамство и «ойфсё, вы меня тут достали». И это, не говоря уже о содержании ответов Светланы, в которых и русофобия, и социальный расизм, и мизантропия, и профанация истории, и отказ в праве русским людям разговаривать на языке, на котором они думают и с которым живут, что не просто далеко от идеалов гуманизма, за следование которым она и была награждена, а близко к совершенному краю платформы. К полному выхолащиванию идей человеческих ценностей, право на свободу мнений и вообще логики.

Да, Алексиевич, как и всякий представитель творческой профессии, может быть разной в своих книгах и в быту. Но речь шла не о быте, а о философиях и идеологиях писательницы.

Она говорила не о том, какую именно яичницу она любит с утра, и не о любимом шампуне.

Она показала свои убеждения, базис которых и формирует ее книги, выбранные жюри Нобелевского комитета для выделения в качестве выдающихся на фоне всего остального бренного и мейнстримового.

Оказалось, что за идеологией госпожи Алексиевич кроется удушающая пустота, злоба коммуналки советского периода с грязными тазами и сидушками от унитаза, которые каждый жилец барака носит в уборное с собой.

Это, кстати, экзистенциальное разочарование, кризис жанра и подмена понятий.

Это что-то из примера актера Панина, который вроде и актером был неплохим, а потом орально и перорально релаксировал с предметами, ни при каких обстоятельствах не должных оказаться во рту порядочного мужчины.

Это как писатель Митя Глуховский, создавший шедевральные фэнтези «Метро 33» и «Метро 34», а потом поставивший под сомнение — сам ли он это ваял, потому что променяв творчество на политику, оказался (на мой субъективный взгляд) примитивным либеральным дискуссионером, наполненным мировыми информационными идиотизмами про то, как Ким Чен Ын скармливает собакам своих генералов, а рынок все отрегулирует сам.

Обрадовало меня в эпическом интервью, собравшем сотни тысяч откликов то, что Сергей Гуркин подарил нам пример качественной журналистики, которая может соперничать, при правильном применении с видеоинтервью Юрия Дудя (кто-бы как-бы к ним не относился, это очень крутая штука!), разговорами по пятницам Александра Кружкова и Юрия Голышака из «Спорт-Экспресса», и творениями Анатолия Шария.

Разница в том, что Гуркин по сути, выступил в анахроническом, и казалось бы уже не развивающемся жанре классического газетно-сайтного интервью. И забомбил пространство похлеще Дудя.

Поскольку я разбираю событие с участием Алексиевич с профессиональных позиций, то не могу не пройти и мимо этической составляющей интервью. В журналистике, как к ней не прикладывайся, все же есть морально-этические нормы.

Если стороны договорились, что вью не пойдет, то оно не пойдет. Если договорились, что вью выйдет только после письменного утверждения текста обеими сторонами, то ТОЛЬКО ТАК, и никак иначе оно не может выйти. Особенно, если все эти условия прописаны в переписке.

На первый взгляд, репортер ДП поступил неверно, опубликовав интервью без согласия интервьюируемой. Да еще не в ДП, а на портале «РЕГНУМ», где журналист тоже работал. Но мы не знаем, какая форма договора существовала между Гуркиным и Алексиевич, и была ли она прописана.

Несмотря на ее эмоциональный запрет, вью появилось в открытом доступе и на другом ресурсе. Это стоили Сергею карьеры в «Деловом Петербурге», который поступил честно по отношению к морально-этическим представлениям компании.

Журналист лишился работы в компании, где работал много лет. ДП из принципа потерял хорошего, как выясняется журналиста, «РЕГНУМ» его приобрел, а журналист из такого же этического принципа показал всем нам, что субъект мировой литературы, позиционирующий себя как гуманист и защитник слезы ребенка, да еще на войне, готов кинуть в жерло реальной войны и слезу, и ребенка, да и весь этот гребанный экабастуз, то есть, гуманизм.

И это, господа, прекрасно! Мы получили превосходный спектакль, который бы я предложил изучить начинающему, и еще не испорченному возвышенными театралами, молодому и голодному режиссеру. Кстати, даже за счет Минкульта!