За рост экономического расслоения отвечает то, что экономисты иронически называют «законом Матфея» (глава 13, стих 12: «Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»).

Дело в том, что чем богаче и крупнее какая-либо структура, тем больше у неё возможностей для конкуренции. Даже если забыть откровенно агрессвные методы её, такие, скажем, как демпинг, то есть продажа себе в убыток ради разорения конкруентов с тем, чтобы потом на монопольном рынке поднять цену и возместить убытки с лихвой; даже если ограничиться неагрессивной текущей конкуренцией — всё равно у крупной структуры больше возможностей хотя бы потому, что чем обширнее производство, тем меньший объём постоянных издержек приходится на каждую единицу продукции.

Поэтому в рамках свободного рынка, даже если все его участники действуют абсолютно добросовестно и никто не ставит себе целью разорить конкурентов — это разорение получается само собой.

Именно поэтому, как только это явление стало очевидно и как только обнаружились отрицательные последствия такой «естественной монополизации» — немедленно государствам пришлось явно нерыночными методами бороться с ним.

Забавно, что один из первых борцов с монополиями — президент Теодор Рузвельт — использовал для этой цели закон, разработанный изначально для борьбы с профсоюзами.

Как только государство ослабевает, немедленно начинается монополизация. Сейчас есть основания полагать, что большая часть государств в мире уже не способна бороться с монополиями, тем более что сейчас очень крупные корпорации охватывают сразу по многу государств, действуя практически на всём мировом рынке.

Поэтому стягивание всех богатств в одни руки последние несколько десятилетий заметно ускорилось, и, соответственно, те отрицательные последствия, из-за которых государство вынуждено бороться с монополиями, сейчас проявляются всё ярче и катастрофичнее.