Каждый пятый россиянин живет в бедности, а каждый третий может скатиться туда в любой момент. Таковы данные ежемесячного мониторинга социально-экономического положения, который проводит Институт социального анализа и прогнозирования РАНХиГС. Речь идет о субъективном восприятии населением своего материального положения, и эти цифры заметно отличаются от официальной статистики, подчеркивают авторы исследования.

По итогам прошлого года Росстат насчитал 19,3 млн человек, живущих за чертой бедности (13,2% населения). Ведомство относит к этой категории тех, чьи доходы ниже прожиточного минимума. В РАНХиГС использовали другие критерии потребительского благополучия. Граждан разделили на четыре группы.

Зона бедности — 22% респондентов. Их доходы не позволяют приобретать «более чем необходимый набор базовых продуктов питания». Определенную часть этой группы составляют граждане, которым и на еду денег не всегда хватает.

Зона потребительского риска — 35,6%. Текущие доходы позволяют обеспечить нормальное питание и комплекты повседневной одежды, но покупка предметов длительного пользования вызывает крайние сложности. Перспективы повышения материального статуса при этом отсутствуют.

Зона возможных изменений — 14,1%. Текущие доходы позволяют обеспечить нормальное питание и комплекты повседневной одежды. Покупка предметов длительного пользования в настоящее время вызывает сложности, но респонденты ожидают повышения уровня материальной обеспеченности. Или, напротив, сейчас имеется возможность приобретения товаров длительного пользования, но предполагается снижение материального статуса в ближайшем будущем.

Зона потребительского комфорта — 28,3%. Имеется возможность приобретения товаров длительного пользования и не предполагается снижения уровня жизни.

Негатив — позитив — негатив

© Сергей Бобылев/ТАСС К таким результатам мы пришли к концу четвертого года экономического кризиса, который начался в конце 2014 года. За это время население в целом потеряло более 10% располагаемых денежных доходов. Это достаточно серьезный объективный фактор, который снизил потребительские возможности, — сказал «Ридусу» один из авторов доклада, старший научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Дмитрий Логинов.

Понятно, что люди склонны оценивать свои потребительские возможности несколько хуже, чем это показывает статистика. По словам эксперта, пик негативных оценок социально-экономической ситуации пришелся на 2015 год — первую половину 2016 года. Затем началось сглаживание показателей — так называемая негативная стабилизация, когда массовый рост пессимизма в оценках прекращается, но и перспективы заметного улучшения материального положения граждан не очевидны.

На данный момент наблюдается небольшой перевес в сторону позитивных оценок, то есть чуть больше респондентов ожидают, что их благосостояние в ближайшем будущем вырастет. Пик позитива был отмечен во втором квартале 2018 года. Сошлось несколько факторов: предвыборная мобилизационная активность, сегментарный рост зарплат и краткосрочный рост реальных доходов, плюс весенние настроения.

Но ближе к осени снова пошел некоторый рост негатива. Реальные доходы вернулись к снижению, одновременно возникло много новаций, которые вызывают тревогу у россиян, — пенсионные корректировки, опасения относительно повышения НДС и роста инфляции. Добавим сюда резкое повышение цен на бензин. При этом экономические прогнозы тоже не радуют: даже самые заядлые оптимисты ожидают, что российский ВВП будет расти в пределах 2% в год — не более.

В итоге сейчас ситуация оценивается населением несколько хуже, чем во втором квартале текущего года, намного хуже, чем до кризиса, но пока еще существенно лучше, чем в 2015 году.

© Лев Федосеев/ТАСС

Безусловно, тот факт, что более половины россиян относят себя к зоне бедности или потребительского риска, показывает масштаб и актуальность социально-экономических проблем, которые необходимо решать в ближней и средней перспективе, отмечает Логинов.

Мы бы очень хотели увидеть значимый экономический рост, максимизацию менеджерской эффективности государства в распределении ресурсов и в социальной политике, а также развитие рынка труда с точки зрения расширения инновационных высокотехнологичных отраслей, потому что проблемы рынка труда состоят как раз в узости этого сегмента. С одной стороны, безработица крайне невелика, а с другой — слишком большая доля рабочих мест не являются инновационными, перспективными, обеспечивающими высокие доходы и дальнейший цикличный рост экономики, — рассуждает эксперт.

Не уникально, но тревожно

Полученные коллегами цифры говорят о том, что население России действительно уязвимо к большим рискам, в первую очередь — риску ухудшения здоровья одного или нескольких трудоспособных членов семьи, продолжает тему заместитель директора Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Владимир Назаров. Необходимость покупки дорогостоящих лекарств может выбить из колеи и моментально отправить в группу бедняков те категории граждан, которым сегодня впритык хватает средств на питание и сезонную одежду.

С точки зрения государственной политики здесь основной вывод в том, что надо выявить эти зоны риска и закрыть их, — считает эксперт.

В целом же, по его мнению, ситуация не уникальна и не сильно отличается от положения других стран с уровнем развития как в России. Если подобный опрос провести в Казахстане, Турции или даже Польше, картина была бы примерно такой же. Да и в развитых странах градация может оказаться похожей, и доля тех, кто сам себя относит к беднякам, сопоставимой. Просто средний класс там гораздо более обеспечен, чем российский. Но расслабляться все же не стоит.

© ИТАР-ТАСС/ Юрий Смитюк

Это, конечно, не очень здорово. Нормально, когда таких граждан в районе 10—15%. Во-первых, скорее всего, эти люди не имеют возможности для значимых инвестиций в свой человеческий капитал и т. д. С другой стороны, это создает риски для развития всего общества, потому что в любой момент какие-то популисты могут предложить этой пятой части населения молниеносно перебраться на 2—3 ступеньки выше. На самом деле чудес не бывает, потом будет только хуже, но это все поймут уже потом, — предупреждает Назаров.

Заместитель директора Института актуальной экономики Иван Антропов в свою очередь добавляет, что это очень тревожный и неприятный показатель для экономики в целом, поскольку такой большой процент людей с низкой покупательной способностью закономерно влечет за собой слабый спрос на непродовольственные товары. Соответственно, производители не имеют возможности наращивать производство, зарабатывать и инвестировать в развитие. Это создает риски дальнейшего торможения экономики.

В России на продукты питания тратится в среднем 32—33% доходов (у большинства людей и того больше), тогда как в Европе хорошим показателем считается не более 12%, замечает экономист. Это говорит о том, что действительно почти все деньги у россиян уходят на продукты питания и ни на что другое не остается.

Не удивительно, что уровень пессимизма среди руководителей компаний за последние полгода вырос вдвое. Исключение — только сфера IT, которая сейчас развивается за счет программ цифровизации, и финансы, где правят бал несколько крупнейших госбанков.

При этом ключевым тормозом для развития промышленных предприятий большинство топ-менеджеров называют не угрозу внешних санкций, а внутренний рост налоговой нагрузки. Все это напрямую связано с низкими доходами населения, и тенденция сейчас идет к тому, что доля двух наиболее уязвимых категорий потребителей будет лишь увеличиваться.