Всегда думала, что в онкологии страшно. Что там серые коридоры, люди с выпавшими волосами и тяжело дышать от дезинфицирующих средств и общего настроения в пространстве.

В больнице, куда приехали мы, все оказалось вообще не так. Как будто на перемотке. Все бежали.

Наша доктор, маленькая, светловолосая, строгая, с огромными серыми глазами говорила на скорости «х2» и перемещалась как человек из сериала про супергероев. Как будто от того, насколько быстро она будет говорить и двигаться, зависит чья-то жизнь. 

Потому что, на самом деле, от того, насколько быстро она будет говорить и двигаться, зависит чья-то жизнь. Кого она успеет посмотреть между записанными пациентами, когда выгадает лишние 3−5 минут. Кому она на день раньше успеет дать направление. Кому она ответит на вопрос сегодня, а не завтра.

© Александр Погожев/ТАСС

Она выходила из коридора и вокруг нее собиралась стайка. Все стояли, смотрели и ждали, когда им дадут знак глазами. А как только она давала знак — бежали. Бежали быстро, с бумагами, в кассу, возвращались и снова стояли в ожидании под дверями.

По коридорам люди перемещались, в основном, по двое. Сухие старички или полные немолодые женщины еле поспевали за молодыми девушками, реже парнями. Те серьезные, решительные, с бумагами в руках уверено шли по указателям, тасуя колоду направлений. Растерянные родители торопились следом. 

Между ними иногда встречались по одному красивые, бледные, ужасно молодые. Темноволосый и очень худой парень с пластырем на горле. Девушка с короткой стрижкой и в модной толстовке.

© Гавриил Григоров/ТАСС

Все торопились. Я никогда не была до этого в месте, где люди бы так торопились. Жить. 

Подумала, что больше всего, наверное, жаль, что люди начинают торопиться только здесь.