С завидной регулярностью в СМИ просачивается информация о безразличии врачей к людям, которым явно требуется медпомощь.

50-летняя женщина умерла в коридоре больницы под Смоленском, однако ее смерть заметили спустя почти сутки.

Спустя несколько месяцев сотрудники больницы Красного Креста в этом же городе ходили мимо окровавленного мужчины с серьезной травмой головы. Он несколько часов сидел на полу медучреждения, пока мимо провозили больных и вывозили мусор. Когда 47-летнему мужчине решили все-таки оказать помощь, он уже впал в кому, а через 9 дней скончался, не приходя в сознание.

Летом этого года 60-летняя жительница Екатеринбурга скончалась возле городской больницы № 23. Очевидцы утверждают, что никто из медперсонала не помог умирающей женщине, когда она упала возле входа.

Посетители медучреждения неоднократно просили медиков приемного покоя проверить состояние женщины, однако те даже не вышли, заявив, что это не их дело.

Это далеко не полный список летальных исходов пациентов, которых можно было бы избежать, будь дежурившие в тот злополучный день медики чуть отзывчивее.

На днях труп пациента был найден рядом со зданием Одинцовской центральной районной больницы. По некоторым данным, 57-летний мужчина проходил лечение в ЦРБ. По сообщениям «Одинцово-ИНФО», он поступил в больницу с диагнозом транзиторно-ишемическая атака, медики это не подтвердили, и пациента с сильными болями в животе отправили в хирургический корпус, откуда его поспешно выписали. По информации источников, охрана отвела мужчину подальше от здания, а когда был найден его труп, главврач Дмитрий Семенцов приказал удалить все записи с видеокамер больницы.

О том, почему медики бросают пациентов умирать на улице, «Ридус» поговорил со специалистом Дмитрием Барановским. Он работал в московском онкоцентре им. Блохина, после этого возглавлял одну из больниц в Пермском крае, сейчас Барановский трудится врачом-онкологом в Ялтинской городской больнице.

Что думаете о произошедшем в Одинцово?

— История, произошедшая в Одинцово, попахивает какой-то местечковостью. Я прекрасно знаю департамент здравоохранения Москвы и его структуру, и возникшая ситуация очень странная. Это какая-то чрезмерная невнимательность. Когда я работал главврачом и на территории больницы появлялся посторонний человек, я даже не говорю о том, если он валялся или сидел на траве, это был серьезный сигнал. Я начинал дергаться: если человек сидит в согнутом состоянии на территории больницы, то у руководства должен возникнуть вопрос, а что он там делает. Подойти и спросить — не так уж и сложно.

Ни для кого не секрет, что медики часто делают все, чтобы пациент умер где угодно, только не в их больнице.

— Если у пациента есть какой-то диагноз, нельзя просто так взять и выставить человека. Сейчас законодательно все устроено так, что сделать это проблематично. Существуют стандарты, где прописано, что при каждой патологии есть определенное количество дней нахождения в стационаре. Даже если у этого пациента из Одинцово не подтвердили диагноз «транзиторно-ишемическая атака», его должны были перевести в отделение неврологии, а не выставлять за дверь. Сегодня нам все диктуют стандарты оказания медицинской помощи.

По некоторым данным, главврач распорядился удалить видеозаписи с камер наблюдений, которые фиксировали умирающего на территории больницы человека.

— Каждый человек переживает за свою пятую точку. Если главный врач действительно пытается замять ситуацию, это на его совести. В этом должны разобраться следственные органы. На сегодня законодательно никак не закреплено то, что в больнице должно быть видеонаблюдение. Это прерогатива главного врача. То же самое с охранным пультом на территории больницы. Хочет главврач, чтобы у него охрана была в каждом корпусе, значит будет. Не хочет — не будет.

Вас не пугают участившиеся случаи безразличия медиков?

— Наши будни работают против нас. Я имею в виду огромную загруженность пациентами. Далеко не всегда количество пациентов говорит о качестве услуг. Существует такое понятие, как профессиональное выгорание, когда специалист становится менее внимательным к больным. Существующие оклады докторов не соответствуют элементарным потребностям, в итоге врачам приходится брать по две ставки.

Также в нашей стране все регламентировано. Если есть какое-то обращение к доктору, если на выезд приезжает скорая и человек настаивает на госпитализации, то в первый раз медики скорой еще могут ему отказать, имея на то основания, а уже во время второго вызова обязаны доставить человека в больницу.

Если пациент в тяжелом состоянии, то, будем говорить прямо, никто не хочет брать за него ответственность. Например, если это пациент онкологического профиля и у него на четвертой стадии возникает кишечная непроходимость, рано или поздно он погибнет от прогрессирования заболевания. Но это не значит, что ему не надо помогать. 

В то же время приемные отделения тех или иных больниц очень боятся того, что они примут такого больного и он скончается. Их ожидает куча писанины.

Что делает врач после того, как у него в отделении умер пациент?

— При смертельном исходе мы начинаем с того, что пишем посмертный эпикриз и выдаем справку. Затем руководитель учреждения решает, делать вскрытие или нет, в зависимости от этого родственники забирают из морга тело или нет. Сейчас часто родные пациентов обращаются в правоохранительные органы, прокуратура начинает врача таскать по допросам. 

Начинается целая история, когда некомпетентные люди начинают засовывать свое рыльце и доказывать, что вы неправильно лечили.

Все мы помним историю Елены Мисюриной. Для правоохранительных органов неважно, что человек умер через несколько месяцев после процедуры. Они, ничего не сведущие в медицине, начинают рыть так усиленно, что врач оказывается на скамье подсудимых.

Вы считаете, что чаще всего родственники умерших обращаются в органы с целью привлечь виновных к ответственности безосновательно?

— Об этом сложно судить.

Как вы реагируете на новости об очередном вопиющем случае безразличия медиков?

— Я прихожу в ужас, потому что никто не отменял в медучреждениях обходы главного врача, его зама, заведующего отделением. Я не понимаю, как может труп лежать два дня в коридоре больницы. Куда вы смотрите, что вы делаете, что вообще происходит? Значит, коллектив настолько расхлябан и безалаберен. Главный врач должен делать обход два раза в неделю, заведующий отделением — три раза, а лечащий врач обязан делать это два раза — утром и вечером.

Могут ли врачи отказать в помощи человеку, которому стало плохо недалеко от больницы? Каков регламент?

— Если это происходит на территории госучреждения, они не имеют права отказать никому, они должны бежать и помогать. Если это находится в четырех кварталах от медучреждения, то должна приезжать скорая, забирать и привозить в больницу. 

Ни один врач не имеет права отказать в оказании медпомощи.

Как бороться с профессиональным выгоранием медиков?

— Способ есть. Начать платить медработникам достойную зарплату. Чтобы не было таких ситуаций, что оклад — совсем ничего, а кормить надо двух детей и пытаться выживать. Когда у нас трубят по телевизору о том, что медикам подняли зарплаты, забывают об одной простой вещи. Возрастает не окладная часть, а стимулирующие выплаты. Если врач 20 или 40 лет отработал, для него это, конечно, существенная надбавка. Но если мы хотим привлекать молодых специалистов, надо им тоже помогать. На сегодняшний день молодой специалист по онкологии без категории и выслуги лет (в Ялте) получает голый оклад 19 210 рублей. Как на это можно выжить с двумя детьми?

Также система здравоохранения очень хитро устроена: за какую-нибудь липовую жалобу врачу выносят один выговор, потом второй, а на третий выговор его либо с работы выкидывают, либо стимулирующие выплаты срезают.

Поэтому специалистов не будет никогда: ни онкологов, ни гастроэнтерологов, ни терапевтов. Это замкнутый круг. Надо повышать зарплату не в виде этих выплат, а окладной части.