Андрей Трофимов, главный редактор «Альтернативной газеты» из Сергиева Посада, рассказывает, как церковь управляет городом и зачем у него в рюкзаке лист железа.

«Ты подохнешь в канаве», «Тобой займутся казаки», «Тебе подбросят наркотики». Такие смс я стал получать в 2010 году, когда «Альтернативная газета» только начала работу. Потом просто изрубили топором дверь квартиры в три часа ночи.

Наш город считается столицей православия, поэтому у нас наиболее остро чувствуются посягательства церкви на светское имущество. На православии тут зарабатывают. За пределами Сергиева Посада бытует мнение, что город живет за счет Троице-Сергиевой лавры и туристов. На самом деле все доходы от околопаломнического бизнеса идут мимо города — в РПЦ. Церковь даже освободили от арендной платы за часть земель. А к 700-летию Сергия Радонежского тихой сапой на лавру выделили больше 700 миллионов рублей. Это полтора годовых бюджета города (всего на празднование юбилея выделено больше 6 млрд рублей. — Esquire).

Лавра позволяет себе такие вещи, какие не позволяет себе никто. Без каких-либо указаний руководства города они перекрыли двумя шлагбаумами целую площадь в самом центре. Я видел на этой парковке, где «кадиллаков» и «каенов», как «жигулей» на обычной улице, автомобиль McLaren Mercedes миллионов за двадцать рублей. Из него вышли женщина в одежде, стилизованной под монашескую, и батюшка. Как только я фотографирую черный «лексус» с каким-нибудь архиереем внутри, мне тут же скептики говорят: «А зачем вы его критикуете? Батюшка человек хороший. Это не его машина с красной кожаной отделкой, похожей на вход в ад». И с «мерседесом», наверное, та же история: послушница подвозила или чадо духовное. В лавре можно каким-то образом получить пропуск на эту парковку, на котором изображены три башенки с куполами и три буквы «ТСЛ». Стоит на въезде сотрудник, который дает заехать или по пропуску, или за пожертвование — 500 рублей. В бесплатном туалете в лавре, кстати, тоже приходится платить пожертвование — 10 рублей.

Из-за РПЦ у нас закрыли самый большой парк в городе — Пафнутьев сад. Они его привели в идеальный порядок, проложили дорожки, сделали площадки для мини-гольфа, но сделали закрытым для всех, кто не в рясе. Летом я туда зашел, потому что ворота оказалась незапертыми. Так там меня поймал отец Роман, схватил за камеру, пытался заламывать руки, повел к охране, велел им все стереть и сделать мне проблем по максимуму. Один из охранников, не зная, что я все еще записываю на видео, назвал отца Романа смотрящим за садом. По выправке батюшка — вылитый гэбист. Как только он ушел, охранники сказали, что он истерик. Он получил власть и считает, что мы находимся не на территории Российской Федерации, а на территории отдельного государства под названием Русская православная церковь.

В Сергиевом Посаде сформировались целые элитные микрорайоны, заселенные представителями духовенства. Переломный момент в моем сознании случился на набережной Келарки. Идет на меня человек в одеянии священнослужителя, вдруг достает из широких рукавов пультик, нажимает на кнопку, и открываются ворота перед одним из домов. Там стоит представительского класса «мерседес», но меня удивило даже не это: как только батюшка зашел во двор, он сразу снял рясу и мгновенно оказался в костюме, туфлях и галстуке, как топ-менеджер какой-то.

В статье «Корпорация РПЦ» я рассказывал о том, как представители церкви буквально оккупировали наш бедный городишко. Священники из местной Общественной палаты и другие рьяные общественники угрожали. Просили перестать писать, что ради патриарха перекрывают главную улицу много раз в год. Зампред совета депутатов однажды ночью мне позвонил и говорит: «Андрей, как можно? Слово „поп“ нельзя употреблять».

Рынок местных СМИ перенасыщен, но все они совершенно однообразны и однобоки. «Альтернативная газета» на самом деле тоже однобокая — просто с другого боку.

История моего конфликта с РПЦ началась в 2009 году, когда в городе появился мэр-богослов Николай Маслов, один из пяти магистров богословия в России, племянник одного из чиновников РПЦ, который каким-то образом привязан к нашей лавре (схиархимандрит Иоанн (Маслов) умер в Лавре в 1991 году. — Esquire). На предвыборных встречах он заявлял, что он чуть ли не посланник Сергия Радонежского. Проголосовало за него 95% населения. Странноватый дядечка, выглядел, как не от мира сего, очень богатый, был одним из руководителей Госстроя, с «майбахом» и несколькими квартирами в Москве. Тем не менее называл себя монахом в миру. У него были стандартные ответы чиновника РПЦ на упреки в роскоши: «Да мне подарили, а квартирой не пользуюсь, живу на пяти квадратных метрах, а остальное пылится, я туда вообще не захожу». Он пытался запретить отмечать Новый год, Деда Мороза и елку на центральной площади. Ее все-таки поставили в последний момент, потому что мы требовали, но гуляний не было — под предлогом экономии бюджетных средств. Маслов был ярым сторонником того, чтобы сотрудницы администрации носили юбки, и даже написал статью «Женщина в брюках — мерзость перед Богом». Когда дело дошло до Масленицы, Маслов заявил, что чучело сжигать нельзя, потому что это язычество. В итоге я сам сделал чучело, позвал через сайт людей, на площади перед администрацией собралось больше ста человек. Тогда я как раз создал движение «Гражданская солидарность», которое потом переросло в «Альтернативную газету». Мы начали собирать подписи за отставку Маслова.

И тогда меня избили. Ходили за мной человек шесть, потом подошли: «Чего ты всякую фигню пишешь в интернете?» Повалили меня и попрыгали по голове. Я попал в реанимацию, был без сознания 11 часов. Друзья даже позвонили отцу и сказали, что я умер. Убрали Маслова где-то через год.

Следующего мэра, Евгения Душко, убили через четыре месяца после назначения. Версии у следствия были разные: от его попыток передела ЖКХ до его попыток влияния на земельную политику, которой вообще-то заведует район. На скрытую камеру оперативники говорят, что потенциальным заказчиком мог быть и глава района Владимир Коротков. Я эту версию развивал в «Альтернативной газете». Дело в том, что Душко опозорил Короткова в глазах федеральных и областных структур. Душко к нему подкатил и взял его во временные союзники, пообещал взамен связей с нужными людьми назначить сити-менеджером человека Короткова. А потом взял и поставил своего человека. Коротков упал в глазах губернатора, как человек, который не может довести дела до конца, и вообще расстроился: теперь в городе все происходило без его участия. Душко начал собирать вокруг себя предпринимателей, людей, заново диктовать свои условия: мол, ребята, если вы договаривались о постройке того-то и того-то с районом или предыдущей властью, вы это не построите, потому что вам нужно сначала договориться с нами. За две-три недели до убийства глава района начал изображать лютую любовь к Душко. Коротков попросил встречи перед телекамерами «Радонежья» для того, чтобы только пожать руки. Душко убили, и Коротков в первый же день отверг свою причастность: «Кто сказал, что мы враждовали? Вы посмотрите, как мы целовались». Следующий мэр сразу признался в любви к главе района и попросил у него помощи.

Нужно всегда держать себя в тонусе. Как сажусь в машину, обязательно пристегиваюсь. Перехожу дорогу только по переходам. Я долгое время ходил с полуторасантиметровым куском железа в рюкзаке — на бронежилет денег не было. Тогда случились эти нападения, потом мне сожгли автомобиль. Я вечером хожу гулять с собакой, рано утром езжу на работу. Где удобнее всего человека подкараулить и грохнуть? У его дома, естественно. У меня была мысль, что во время нападения я смогу как-то отмахнуться или прикрыться этим рюкзаком с железом, а потом убежать. Однажды в УВД один руководителей полиции посоветовал: «Все, зашивай карманы, ты нам во уже где, надоел». После этого мне жена реально зашила карманы на всех брюках и костюмах — некуда было подбросить патрон или наркотики.

Я обращался в полицию, но при той власти это было бесполезно. Начальником УВД работал Сергей Моргачев, его я увязывал в косвенном пособничестве многим коррупционным делам. В частности, в историю с заповедным Черниговским лесом, который поделили на 130 частей для коттеджей. Не забыли никого — ни помощников прокуроров, ни судей, ни людей из администрации. По пять тысяч рублей покупали участки. Потом шли суды, митинги, сейчас вроде все отменилось, но переключилось на более масштабную проблему с древним Радонежем. Там 200 гектаров территории памятника архитектуры делят. Все это происходит не без ведома главы района Короткова. В 2011 году он выступил на телеканале «Радонежье», вроде как носящем имя основателя нашего города, и высмеял защитников памятника, среди которых в тот момент были даже патриарх и Путин.

Перед снятием Моргачева и приездом этим летом к нам Шойгу мне довелось пообщаться с представителями федеральных структур безопасности. Они просили материалы о Моргачеве, которые я собирал, но не публиковал из-за отсутствия доказательств. Они их обработали, а я потом увидел краем глаза аналитическую записку, послужившую поводом к отстранению Моргачева. Там упоминался ряд коррупционных историй, фигурировали цифры от полумиллиона до девяти миллионов рублей. Например, местный депутат и руководитель муниципального унитарного предприятия «Теплосеть» Сергей Попов проходил по уголовному делу о растрате. Дело шло к посадке, но поступило в суд на день позже, чем положено. Судья посчитала это серьезным основанием, чтобы закрыть дело, после чего Попов везде стал говорить, что его оправдали и обвинения не подтвердились. Из аналитической записки я понял, что задержка была не случайной. В этом нет ничего удивительного. Всем известно: если ты в России украл мешок картошки, тебя посадят, а если украл вагон, то будешь уважаемым человеком, потому что сможешь поделиться.

«Альтернативная газета» отнимает двадцать часов в сутки. Выходных никаких нет: стоит только лишнее время поспать или уехать куда-нибудь — сразу чувствую себя человеком, который что-то пропустил.

У нас случилась череда убийств, которые заставляют тревожиться. Атмосфера гнетущая. 1 ноября убили экс-омоновца — из пистолета в голову. Я его знал по прошлой жизни. Через пять дней из автомата стреляли в предпринимателя, владельца гостиниц, он выжил. Через месяц из пистолета в голову пристрелили бизнесмена из криминальных кругов. Город маленький, а дурдом.

По образованию я электрик — закончил ПТУ. И был промежуток времени, когда я не имел никакого отношения к журналистике. Работал кровельщиком, водителем. Тот убитый омоновец ходил в те же злачные места, что и я. Был ресторан «Золотое кольцо», где отдыхали бандиты. Охрану этого заведения осуществляли сотрудники ОМОН, потому что драки происходили постоянно. Ближе к вечеру всегда кафель от входа до танцпола был весь в крови. Я там бывал очень часто, и он тоже. Конфликты, в которых не омоновец кого-то побил, а его побили, решались просто: заводились уголовные дела, а потом брались деньги за закрытие.

Всегда есть о чем писать. Все местные СМИ завязаны либо на органы власти, либо на частный бизнес, который так или иначе аффилирован с властями. Молча созерцать это невозможно. Грубо говоря, власть сидит на пожаре, администрация горит, а они будто закрыли глаза руками и делают вид, что ничего не происходит.

Местный фотограф Дамир Шавалеев опубликовал в своем блоге фотографии с 70-летия директора софринского свечного заводика Евгения Пархаева. День рождения он провел в храме Христа Спасителя, потом переместился в ресторан «Европейский», а оттуда приплыл на свою дачу на теплоходе. Все это — в сопровождении патриарха, Винокура, Прохорова. Два месяца на этот материал никто не обращал внимания, потом он кинул мне ссылку, и 1 августа 2012 года я его отчет у себя выложил. Его лавинообразно начали перепубликовывать, «директор свечного заводика, а так шикует». Сначала позвонил человек братковских манер из Софрино: «Че ты, кто тебе дал право? Ты кто такой вообще?» Я с такими людьми долго не разговариваю, просто пишу все на диктофон и сразу выкладываю. Потом позвонили из прокуратуры: «Что у вас там происходит? Нам звонили из Генеральной прокуратуры, сказали разобраться». Потом звонит Дамир: «Удали, меня убьют». Ему угрожали из Софрино. Это был практически единственный случай, когда я поддался на уговоры человека, который дал мне информацию, потому что понял: это точно не шутка, раз из-за заметки в каком-то региональном СМИ задействовали Генпрокуратуру. Я удалил фотографии, дав пояснение, что Дамиру угрожают.

Несколько раз на меня пытались подать в суд. Например, депутат Данилов, угрозы которого я записал на диктофон и разместил в интернете: «Андрей, ты чего меня критикуешь? Не хочешь ли, чтобы тебе ноги переломали или девственности лишили?» Через восемь месяцев он написал на меня заявление в Следственный комитет. Он просил завести на меня уголовное дело за нарушение тайны переговоров. Но Следственный комитет ему отказал.

Я прохожу по уголовному делу из-за потасовки в здании администрации главы района. Мне запретили ходить на их мероприятия и заседания — в ноябре меня у дверей остановил помощник Короткова. Когда я попытался пройти, между нами завязалась драка, он меня ударил под дых, а я ответил одним ударом по лицу. Он, кроме этого, каким-то образом зафиксировал ушиб паха, перелом зуба, сотрясение мозга. Сначала вообще написал заявление о попытке убийства. Свою защиту я строю на том, что мои действия были самообороной. Сейчас судья открыто подсказывает обвинению. Мой адвокат потребовал в суде запись с камеры, которая была прямо над нами. Она якобы была стерта, потому что прошло две недели с момента происшествия. Мой защитник съездил в областное управление полиции, и там ему дали официальную бумагу, по которой они могут восстановить видео даже трехгодичной давности. Обвинители начали протестовать, а судья говорит: «А может, вы, как сотрудник администрации, вообще будете против? Как же вы будете без этого оборудования? Безопасность может быть подорвана, если камеру изымут». Но серверы все-таки изъяли, скоро будем смотреть.

Летом мне передали, что, возможно, глава района обратился к людям, чтобы они, скажем так, оказали воздействие на мое здоровье. Я когда это услышал, даже стоять было тяжело. Понял, что это в любой момент может произойти. Но ничего не случилось. А может, и не должно было. Вообще, политические игры такие интересные.

Чем дальше, тем хуже.