Из Храма Христа Спасителя на кладбище мы ехали в огромном старом джипе вместе с Русланом Пургеном и Романом Волковым — автором рассказа «Позывной Серафим» из второй «Книги Z». Похороны заметных людей — ещё и повод для внезапных и странных встреч, иные из которых вряд ли произошли бы при других обстоятельствах.

Ещё утром, перед рамками металлоискателей у храма, меня ловит женщина: «Андрей Фунт, здравствуй, а я мама Берега». Никогда раньше не видел её, растерялся, думаю, что бы спросить, спрашиваю идиотское «Как у вас дела». За 10 минут до этой встречи переписывался с нацболом Боровских из первого состава береговских Сурикатов, пил ему кровь на предмет написания истории Сурикатов в виде брошюры. И вот — встречаю маму его командира. Приятнейшая женщина, занятая по гуманитарной линии: «Нас немного, человек триста наверное, в основном девчонки». Надо бы, наверное, пойти, познакомиться; триста — это очень неплохо.

В очереди в храм стою с русским евреем Баксом, с которым мы и ездили в гости к Капитану Берегу в январе 2023-го. Бакс с той поры отработал два контракта в Эспаньоле, и вот, собирается на третий, но теперь уже не знает, куда. «Можно конечно попробовать на годовой в минку в беспилотные войска». Посмеялись. Нас заметил в толпе литератор Петровский — кажется, он уже активнейшим образом отмечает новогодние праздники. Об «Эспаньоле» он однажды снимал фильм для RT.

У гроба встречаю Питбуля — очень сосредоточенного и грустного. Сегодня он последний раз будет заряжать эспаньольские кричалки перед своим командиром.

Едем на кладбище отдельно от основного моба. По дороге внезапно заканчивается бензин, едва успеваем улизнуть на оживлённом МКАДе из потока на обочину. Ситуация с закончившимся бензином в старом джипе — совершенно СВОшная, меня словно возвращает на Донбасс, даром что дует жуткий ветер, а зима в этом году совсем не снежная, как на юге. Бензин пытаемся слить с помощью шланга (вспомнить молодость — чек) у какого-то горемыки, сломавшегося метров за 200 от нас, но тщетно: кажется и у него кончился. На выручку приходит собянинский ЦОДД — берёт нас на буксир и довозит до заправки.

На похороны успеваем к завершению. Играет оркестр, солдаты в парадной форме стоят строем, первый держит в руках знамя «Эспаньолы», что выглядит несколько абсурдно. Хоронят Стаса уже затемно, фаера и стробоскопы красиво светят, я впервые вижу похороны в тёмное время суток. Наверное, командира подразделения, которое, по его словам, «началось у костра», так и надо провожать.

Помогаю нести знамёна в пикап с баклановским принтом на заднем стекле — тоже совершенно немосковский автомобиль: нормальный, человеческий, огромный, грязный, с правильными наклейками. Начинаю жалеть, что не надел военное. Знамёна повезут в Музей «Эспаньолы», и я о таком месте впервые слышу, и конечно же прошусь туда, получая в ответ приглашение. Не уверен, что всё увиденное в музее заслуживает описания (нет, противозаконного ничего не было, читайте дальше) — но музей душевный и олдскульный.

Смотрели эспаньольские видосы, какой-то юный БПЛА-шник смаковал видео своего поражения живой силы противника ВОГом со сброса: «О, перемотай обратно ещё раз, это мой хохол там лежит, я его в ногу ранил, смотри!»…

Бойцы постарше угостили коньяком и открыли дискуссию, хороши ли нацболы. Я, конечно, отстаивал точку зрения, что хороши — со мной почему-то никто не соглашался.

Ну, а потом приехала Валькирия, и мы, наконец, познакомились с этой легендарной женщиной. Жаль, что при таких обстоятельствах, но что делать. Похороны заметных людей — повод не только для встреч, но и для знакомств.

Так завершился этот холодный зимний день, очень сильно напомнивший почти такой же четыре года назад, когда под Новый год мы в такой же собачий холод хоронили Егора Просвирнина. Через месяц началась война, унесшая жизни многих столь же ярких и незаурядных людей. Было бы очень хорошим символизмом, если бы на Стасе Испанце этот мор, наконец, закончился.

Большое спасибо «Эспе» за отличную организацию действительно сложных похорон (пришло несколько тысяч человек) и за тёплое отношение к гостям.