Одна из наиболее острых общественных дискуссий, которая продолжается последние четверть века: какое право у нынешних олигархов быть олигархами? Есть ли в этом социальная справедливость? Кто они такие — все эти дерипаски и абрамовичи, кто им разрешил и как они посмели? Здесь еще, как правило, звучит саркастический вопрос — «они что, свои миллиарды заработали? Тяжелым непосильным трудом?» И далее следует саркастическое «ха-ха-ха».

Странные понятия о справедливости

Я давно заметил одну странность: практически все нынешние российские олигархи вызывают у нас комплекс сильных негативных чувств — презрение, раздражение, возмущение; к ним относятся как к выскочкам, «из грязи в князи». Очень мало кто готов признать за ними право быть миллиардерами. Традиционный вопрос в таком случае — «Они что, это все заработали?» И далее — саркастическое «ха-ха-ха».

При этом, что странно, какие-нибудь западные наследственные миллиардеры — типа баронов Ротшильдов, Рокфеллеров и проч. — подобных чувств в массах отнюдь не вызывают. Более того, не раз слышал я противопоставления «наших выскочек» и «западных миллиардеров», естественно, в пользу последних: мол, наши «наворовали», а у тех «все законно».

А ведь с кондачка как-то и не понять, куда девается возвышенное представление о «социальной справедливости» в данном случае сравнения «наших» с «ихними». Так-то, объективно говоря, несомненно, что тот же Абрамович уж наверно более достоин своих миллиардов, чем какой-нибудь Ротшильд. Ведь Абрамович, бесспорно, добывал — плохо ли, хорошо ли — свои миллиарды сам; они не упали на него с неба. В то время как любой современный Ротшильд (или какой-нибудь «принц Гарри») «просто» получил все по наследству — то есть лично не ударив пальцем о палец. Где же тут, спрашивается, социальная справедливость?

Думаю, причина ненависти к нынешним олигархам — вовсе не в абстрактной «справедливости/несправедливости», а именно в этом ощущении близкой дистанции, «парня с нашего двора». Ротшильд — это изначально человек из другого мира, который никак с нашим не пересекался; поэтому «ему можно» быть хоть миллиардером, хоть бароном, хоть магистром ордена масонов; но эти… Которые всего лишь «очутились в нужное время в нужном месте».

Мы все не понимаем этого; как так — еще недавно я лично сидел с ним за одной партой, а сегодня он единолично решает, продать ли условную «Сибнефть» «Газпрому» и не купить ли вместо нее Бекхема?

За возвышение Абрамовича с его миллиардами не голосовал никто — все произошло как бы само собой и без нашего участия. Тем не менее, лично я отношусь к его миллиардерству, равно как и к миллиардерству других подобных ему олигархов спокойно. Вы спросите, как это мне удается?

Очень просто. Я не думаю, что все дело лишь в том, что кто-то «вовремя подсуетился». Это очень сомнительная теория, придуманная массами для того, чтобы присыпать ветками неприятную для себя правду: а именно, что каждый миллиард у каждого нашего миллиардера действительно заработан. Только не в результате труда — а в результате игры. Точнее, Игры (с большой буквы). Убеждение, что «все богатства должны быть заработаны честным трудом» основано на сугубо стационарном, последовательном понимании мира; мира, в котором все логически обусловлено, одно вытекает из другого, «кирпичик к кирпичику», а «копеечка к копеечке». Такое понимание отрицает и роль случайности, и вообще вероятностную природу нашего социального бытия, в котором все возможно, но редко когда случается…

Простой человек не любит и страшится Игры. И правильно, в общем, делает: Игра — странная и страшная штука.

Время, когда можно было выиграть всё

Наши 90-е были уникальным временем, когда можно было выиграть все и даже больше, но… Только если применять универсальную и самую высокую ставку — собственную жизнь. Жизнь — универсальный джокер, и на нее вполне можно выиграть и миллиард… Правда, с низкой вероятностью.

Помню, в одном из самом первых материалов об Абрамовиче, проникшем в печать, рассказывалось, что якобы он в начале 90-х занимался одних из самых прибыльных — и одновременно одним из самых рискованных в ту пору — бизнесов: оптовой торговлей бензином. Эшелонами… Абрамович вспомнил, что таких, как он, было человек 30 — в смысле, «коллег» по этому опасному ремеслу. И, как с легким удивлением заметил Абрамович, из них всех к тому времени остался в живых он один.

Не стоит понимать так, что если жизнь — универсальный джокер, то любой хоть сейчас может поставить ее на кон и выиграть этот самый миллиард. Вероятно, ставки надо наращивать — то есть ставить ее на кон еще и еще раз, постепенно приближаясь к заветной (для кого-то) цифре. Есть, правда, закон теории вероятностей насчет произведения вероятностей: если вероятность события А, допустим, 0,5, а связанного с ним события В — тоже 0,5, то вероятность того, что произойдут оба этих события — уже 0,5*0,5=0,25. В 2 раза меньше…

Я не сомневаюсь, что всем нашим олигархам не раз, в скрытых от глаза разборках на разных уровнях, приходилось ставить на кон свою жизнь. Мне это кажется почти непостижимым: деньги, пусть большие — и своя единственная жизнь? Я бы даже квартиру свою никогда, ни ради какой авантюры, даже с высочайшей вероятностью выигрыша, не поставил бы на кон. Простите, если что-то вдруг «не срастется» — жить-то я где буду?

Но были люди, которые это делали неоднократно; кому-то повезло, а большинство нашли с пулей в затылке, и «косточки их в подмосковных лесах гниют» — как злорадно выразился много лет назад наш миллиардер Брынцалов. По мне, цена уж слишком велика и несообразна — я бы столько не платил, даже не приценивался бы. Но я и не миллиардер, работаю по найму. Единственное, чем рискую, следовательно — тем, что в какой-то момент не выплатят обещанную зарплату. Всё.

Это, конечно, смотрится несколько приземленно. Зато без зависти и без ажитации. Ребята заслужили, в конечном итоге.