Дзен
Телеграм
Утверждая собственную русскую идентичность, ЛНР и ДНР делают серьезный акцент на православие: военные подразделения республик поднимают в качестве боевых знамен древние стяги с ликом Спаса; казачьи формирования носят нашивки с головой Адама; в школах с начала этого учебного года вводятся уроки православной культуры, в вузах — соответствующие кафедры.
При этом безусловную духовную поддержку движению Донбасса оказывают лишь обычные священники, которых, нужно признать, подавляющее большинство. Находятся, правда, отдельные клирики и настоятели, совсем не скрывающие своих проукраинских симпатий.
Руководство епархий, расположенных на территориях республик, воздерживается от выражения публичных симпатий той или иной стороне конфликта. А на подконтрольных ВСУ территориях местное церковное руководство, очистив свои ряды от «сепаратистов», придерживается строго «генеральной линии».
Духовник сепаратистов
Настоятель луганского храма Гурия, Самона и Авива отец Павел Батарчуков стал русским активистом задолго до того, как народное движение, свергнувшее украинскую власть в Донецке и Луганске, оформилось в Донбассе. Для начала он просто не стал передавать свой приход Украинской православной церкви.
— Почему я, русский человек, крещенный в Русской православной церкви, воспитанный в ее лоне, закончивший ее духовные учебные заведения, должен присоединяться к другой национальной церкви? — объясняет свою позицию отец Павел. — Нет, конечно, если бы в Московской патриархии сказали бы, что все мы, православные священники, служащие на территории Украины, обязаны перейти в УПЦ, то мне пришлось бы смириться. Но увещевать меня приходили только из местной обладминистрации, на что я им отвечал: приходы РПЦ есть по всему миру, и в Италии, и в Аргентине, и в Японии, на каком основании вы хотите, чтобы их не было в украинском государстве?
Так принципиальный луганский священник стал настоятелем единственного храма в Луганске, юридически принадлежащего РПЦ.
Да и при строительстве самой церкви не обошлось без «русской революции» — поняв, что строить каменную накладно, отец Павел решил возвести деревянную. Что совсем не в традициях Донбасса, где преобладают лесостепи и полноценных лесов немного. Причем проект храма, выполненного под русскую старину, он заказал в Сергиевом Посаде.
Еще до войны батюшка задумал построить и духовно-образовательный центр, с учебными, хореографическими и спортивными классами для детей, казачьим музеем, трапезной. Стены будущего трехэтажного здания были возведены и заведены под крышу. Но тут случилось, что случилось.
Когда луганчане отправились к городскому управлению СБУ освобождать задержанных ранее активистов и разбили рядом палаточный лагерь, отец Павел совершал вокруг крестные ходы и кормил людей вместе с подчиненными.
А когда украинская «Альфа» попыталась атаковать уже занятое восставшими здание, тишину ночного города разбил звук колоколов храма Гурия, Самона и Авива, предупреждая об опасности.
То было весной 2014-го, а летом злополучное здание «службы безпеки» превратилось в мишень для украинской армии, окружившей Луганск. И летевшие в него мины иногда перелетали на территорию церкви.
Сам храм настоящим Божиим чудом не пострадал, хотя дерево могло бы заняться за считаные минуты, а вот недостроенному центру досталось.
С тех пор последний так и стоит нереализованной мечтой русского батюшки Луганска. Пока республика напрягает силы, чтобы в условиях блокады и непризнанного статуса наладить полноценную жизнь, ей пока совсем не до храма.
— Когда я смотрю на разбитый корпус, то едва удерживаюсь от того, чтобы не впасть в грех уныния, — признается отец Павел. — Но другого пути тут быть не может. Луганщина — это исторически и духовно русская земля. Поэтому нужно пройти его, как бы тяжело ни было.
Хранители высоты
Поселок Металлист находится всего в восьми километрах от Луганска, на стратегической высоте, за которую летом минувшего года велись жестокие бои. Именно здесь погибли корреспонденты телеканала ВГТРК Антон Волошин и Игорь Корнелюк.
К августу одну часть населенного пункта держали ополченцы, другую — батальон «Айдар».
— Стороны обстреливали друг друга, а мы оказались, по сути, как раз между ними, и то, что не долетало по назначению, попадало нам, — вспоминает настоятель местного храма Антония и Феодосия Киево-Печерских протоиерей Алексей Храбров.
Следы от тех боев прекрасно видны и на дороге, ведущей на Луганск, щедро вспаханной воронками от снарядов, и по посту дорожной автоинспекции, от которого практически ничего не осталось, хотя еще в прошлом году на его стене гордо переливались цветами российского флага соответствующие граффити. И на фасаде церкви.
В свое время отец Алексей переделал под нее заброшенную котельную. А после задумал сложить полноценный храм — совсем рядом. Строила церковь его семья, а скидывались на нее всем миром, на каждом строительном блоке выбиты имена жертвователей.
Однако если война понаделала дырок в фасаде и повыбивала окна в котельной, то новому, недостроенному храму досталось больше, осколки мин и снарядов привели возведенное в полную негодность.
— Ну ничего, я это все разберу и начну строить заново, руки-то есть — говорит отец батюшки Владимир Храбров. Сейчас они живут только этим в наполовину обезлюдившем поселке.
Год назад по программе возвращения соотечественников сумел получить российский паспорт, но все-таки решил вернуться домой. Церковь же не достроена.
«Бандеровцем не стал»
— Нацики (так батюшка характеризует украинские добровольческие батальоны. — Прим. «Ридус») стояли как раз там, — отец Богдан Федькив показывает на поднимающиеся к северо-западу от Луганска высоты, где, собственно, и расположен поселок Металлист. — Били по зданию СБУ, а прилетало и к нам…
Расположенный в низине Николо-Преображенский храм, настоятелем которого и является отец Богдан, сияет, словно пряничный домик.
— Специально так фасад облицовывали в свое время, хотелось, чтобы люди смотрели на церковь, и у них душа пела, — улыбается батюшка. — А изначально он таким не был, это вообще был по виду обычный молельный дом — в те годы запрещалось возводить храмы так, чтобы они были выше соседних домов.
Сейчас, глядя на этот возвышающийся над одноэтажными домишками частного сектора архитектурный ансамбль, с трудом веришь словам отца Богдана. Как и в то, что когда-то это захолустье было центром города, где находилась главная площадь на которой стоял величественный собор, взорванный в тридцатые годы прошлого века. От тех времен осталась только брусчатка, местами выбивающаяся из-под травы кривоватых улочек — городской центр убежал на юго-восток, где раскинулся многоэтажными «сталинками».
А на месте взорванного храма спустя двадцать лет появилась новая церковь — первая, построенная с разрешения властей в советские годы.
Казалось бы, родившемуся на Львовщине отцу Богдану было изначально начертано быть либо униатом, либо на худой конец служителем непризнанного Киевского патриархата, но он стал не только православным священником Московского патриархата, но и одним из подавляющего большинства луганских священников, с первых дней духовно окормлявших ополчение. И пришедших вместе с бывшим владыкой Луганской епархии Иоанникием Кобзевым на церемонию инаугурации главы ЛНР Игоря Плотницкого благословить того иконой (кстати, присягу руководитель республики давал именно на Библии).
При этом следует отметить, что действующий луганский митрополит Митрофан Юрчук участвовать в торжественной церемонии политкорректно отказался, сославшись на то, что в тот день ему нужно было срочно выехать в Киев…
— Что после этого началось на Украине, — смеется отец Богдан и показывает газету на украинском. — Тут мой поступок почему-то сравнили с убиением Малютой Скуратовым митрополита Филиппа. Странные они люди там, не помнят ничего. Я вот в свое время пол-России объехал, в Казахстане бывал, прекрасные места. Как я могу плевать в наше общее прошлое, когда эта страна вырастила меня, дала мне образование, и везде, куда бы я ни приезжал, меня встречали как своего. Мы были одним народом, ничего не делили, как я могу поддержать тех, кто хочет тот раздел, к которому подтолкнули нас, усугубить?
Мины украинской армии не коснулись храма, но частично разрушили его хозяйственные постройки и соседние дома, в которых были убиты и ранены люди. В голодный период трапезная Николо-Преображенского кормила до восьмидесяти человек, и несмотря на обстрелы, службы здесь никогда не прекращались.
Коллаборационисты в рясах
В отличие от территорий Луганщины, контролируемых ЛНР, в землях, занятых ВСУ, царит совершенно другая обстановка. Крупные города северо-запада края — Северодонецк и Лисичанск также приняли участие в референдуме о независимости и также проголосовали за оную.
Однако в июле 2014-го были оставлены ополченцами по приказу Игоря Стрелкова — части Алексея Мозгового, подчинявшиеся непосредственно тогдашнему министру обороны ДНР, вышли оттуда, города в течение недели обороняли несколько десятков ополченцев, не пожелавших уйти. После их взятия уже больше года эти города живут под властью украинской военно-гражданской областной администрации.
Действует и собственная Северо-Донецкая епархия УПЦ МП, которая довольно быстро «переобулась», принимая участие во всех официозных мероприятиях с политическим душком: то в панихидах памяти жертвам Голодомора, то в честь годовщины «освобождения от российской агрессии».
Вот только во время последней церемонии, прошедшей минувшим летом в Лисичанске, произошел неприятный казус: собравшиеся на церемонии бойцы нацгвардии и местные проукраинские активисты их просто выгнали оттуда, доверив вести службу капеллану одного из батальонов, принадлежащему к Киевскому патриархату.
Надо отметить, что подобный инцидент не был единственным. Захватившие власть в Киеве силы, ранее стоявшие за захватами церквей Московского патриархата, продолжили эту политику и во время войны. Так, в начале ноября в селе Алексеевка Белокуракинского района Луганщины подожгли храм УПЦ МП.
Официальная версия — это сделал некий умалишенный, но общественность в нее не поверила. За пару недель до этого представители УПЦ КП, усиленные боевиками одного из добробатов, пытались захватить храм в селе Райгородка, но прихожане отстояли его.
А вот в селе Троицком подобным «активистам» удалось изгнать из населенного пункта «московского попа».
Наибольший же резонанс вызвало убийство солдатом ВСУ сторожа храма Трех Вселенских Святителей в Попасной. Однако произошедшее не помешало руководству Северо-Донецкой епархии лично поздравить с днем рождения украинского губернатора Луганщины Георгия Туку, никогда не скрывавшего своих ультранационалистических взглядов и пообещавшего взять Ростов. А также не дожидаясь его немилости (как это случилось с уволенным начальником Управления образования Ириной Цимбал, отказавшийся подготовить списки педагогов-сепаратистов) вывесить на епархиальном сайте список отправленных в запрет священников. И хоть там и не указано, за что столько батюшек были отстранены от служения, все поняли, за что.
Формально предъявить претензии к коллаборационистскому священству невозможно, поскольку сам Патриарх Московский и всея Руси Кирилл весь прошедший год поздравлял Петра Порошенко то с избранием на должность президента, то с днем «незалежности» Украины.
— Когда народ побежал к СБУ, ко мне тоже приходили, говорили, батюшка, давай с нами, — вспоминает молодой священник одного из луганских храмов. — Я же подумал, что каждый должен оставаться на своем месте. Что будет хорошего, если мы в погоне за прекрасной идеей Новороссии потеряем человеческие души?
Священник действительно не пошел на штурм здания. Но когда город взяли в осаду, из четырех священников его храма остался только один — он сам. И батюшка служил, невзирая на разрывы снарядов, и его храм был единственным из действующих храмов в районе, поэтому во время служб он был забит до отказа.
Служит он и сейчас, правда, народу теперь в церкви намного меньше: открылись закрывшиеся на время войны храмы, да и люди, пережив опасность, погрузившись в суету сует, снова стали забывать о Боге. Потому найти финансы на внешнюю отделку церкви, пережившей войны, теперь непросто. И после службы батюшка садится в довольно скромный и уже совсем не новый автомобиль, над лобовым стеклом которого развеваются георгиевская ленточка и флаг Новороссии.