С этой точки зрения то, каким предстал президент России Владимир Путин на Генеральной ассамблее ООН в сентябре 2015 года, пожалуй, не менее интересно, чем то, что он там говорил и делал. К тому же это все уже — в общем и целом — успели обсудить.

Впрочем, противопоставлять форму и содержание вообще неправильно, поскольку даже в теории литературы давно доказано, что они составляют неразделимое целое и, более того, форма очень часто и становится содержанием изысканного произведения. В практике политики это не менее важно и верно, чем в теории литературы.

Улыбка, бокал шампанского в руке, спокойная речь с трибуны. Со стороны могло даже показаться, что за плечами у этого человека не наполненные проблемами, международными конфликтами, тяжелейшими переговорами 2014−2015 годы, а какое-то безоблачное существование. Но так и надо было. Мир увидел, что российский лидер уверен в себе, уверен в своей политике. ИГИЛ, санкции, противоречия с США и Евросоюзом — само собой. Но миру был послан недвусмысленный сигнал: проблемы проблемами, а мы по-прежнему в седле. Для тех, кто не понял, Путин подчеркнул это словесно: «В нашей стране», при напоминании про решение о создании ООН, принятое в Крыму. И никто, заметим, не возразил.

Этот оборот речи плюс еще буквально пара фраз о минских соглашениях — все, что сказал Путин о событиях 2014−2015 гг. вокруг Украины. Те, кто ждал большего, могут разочаровываться, но ждали зря. Путин ехал в Нью-Йорк не оправдываться, не объясняться, не отчитываться перед «заокеанским обкомом». Он вел себя как один из лидеров современного мира, предлагающих пути и способы решения разнообразных проблем, угнетающих человечество в настоящий момент. От международного терроризма до ближневосточного урегулирования, от прекращения огня в Донбассе до вопросов всемирной экологии. На менторство и позицию всемирного руководителя не претендовал, но ясно дал понять, что без России и нормальных взаимоотношений с нею решение всех этих проблем попросту невозможно.

Проще говоря — он вел себя совершенно адекватно статусу и положению своей и нашей большой страны. И это получалось у него естественно и органично потому, что все-таки настоящие политики отличаются от политиканов (тем более, от политтехнологов) тем, что им чужда суетливость и присуще чувство «Большого стиля».

И это вышло так убедительно, что буквально на следующее утро мир услышал о прямой линии связи между Россией и США по Сирии, о новых инициативах по отводу вооружений от лини соприкосновения в Донбассе.

А те, кто думал и говорил, что Владимир Путин поехал в Нью-Йорк состязаться с Обамой, «набирать очки», «преодолевать изоляцию», завоевывать мировой рейтинг — видимо, так и не поняли, что все это — совершенно из другой оперы. Как и он сам. Президент — это стиль. Большой стиль.