Дзен
Телеграм
Если навигатор предлагает более короткий маршрут, теперь я никогда не соглашаюсь. Но в тот вечер я кусал губы, чтобы не заснуть, и мечтал как можно скорее добраться до найденного женой места ночлега.
До города было ещё часа два, навигатор предложил сэкономить минут двадцать, и мы поехали по сельской неасфальтированной дороге. Чуть позже она превратилась в две колеи среди болот. Я успокаивал себя: на такой дороге не заснёшь. Но когда в вечерних сумерках мы въехали в лес, я стал ловить глюки. Мне казалось, что между деревьев стоят великаны, и боковым зрением «видел», как они кидались на машину. Измученные дети ссорились на заднем сиденье, жена мудро молчала, интернет давно отсутствовал, и уточнить маршрут было невозможно, я же упорно боролся с видениями и продирался вперёд.
В эти сутки я установил для себя рекорд — восемнадцать часов за рулём.
Когда вызвавшийся помочь с ночлегом мужчина увидел три наши машины, то не постеснялся заявить, что он ждал только одну семью, а не четыре, и, куда нас расселять, он себе не представляет. Но потом махнул рукой и повёл нас к себе. Когда люди стали один за одним заходить в квартиру, то настало время удивляться его жене. Так в малогабаритной двухкомнатной квартирке нас переночевало четырнадцать человек. Хозяин извинился за слова при встрече и, как мог, организовал путешественникам комфортный ночлег, а жена выставила на ужин весь праздничный стол, что готовила к предстоящему дню рождения.
Через два дня после нашего отъезда перед их домом упали ракеты.
Третьи сутки путешествия по военной Украине были самые скорые. Ближе к западу пробки на трассах стали меньше, а шансов на заправку — больше.
Наш следующий после Хмельницкого большой город с остановкой на ночёвку был Львов.
Нас встречает Львов.
Красивый старинный город приютил нас по «вписке» йогов. Нам с детьми выделили большую комнату и разрешили жить столько, сколько понадобится. Мы взяли двое суток на отдых и подготовку к решающему пересечению через границу.
Мужчин призывного возраста с Украины не выпускали, за исключением особых случаев. Жена молилась, я же прокладывал маршрут от одного пропускного пункта к другому. Пять-шесть через Польшу, один через Словакию, два через Венгрию. Какой-либо из них будет наш.
Церковь во Львове.
Конечный пункт нами так и не был определён — куда угодно, лишь бы увезти детей подальше от войны. Черногория, Польша, Германия, Норвегия или Канада — весь мир открыт. Но единственно значимым вопросом для нас было, разлучат нас на границе или нет.
Львов мне показался осколком того прошлого, о котором я читал в книгах о белых эмигрантах. Россия захлебывалась в Гражданской, но в Крыму офицеры ещё водили в рестораны своих дам, и мирный кусочек земли не предполагал разговоров о войне. Взрывы, спешное отплытие и расстрелы были ещё впереди, но здесь и сейчас люди пытались забыться от войны хоть на день.
Так было и здесь: где-то уже сражались и гибли, а где-то — музыка в кафе и смех на улице.
Надписи для беженцев.
Однако присутствие войны замечалось и во Львове. Кроме предоставления жилья, то здесь, то там мне попадались вывески: «Одяг для біженців безкоштовно» («Одежда для беженцев бесплатно»), «Борщ для тих, хто потребує, безкоштовно» («Борщ для нуждающихся бесплатно»), «Вода питна — безкоштовно» («Вода питьевая — бесплатно»). Каждый раз, видя подобное проявление заботы, мы делились об этом в соцсетях — может, кому-то и правда нужно, а за водой я не раз сходил и сам.
Возможно, в этом мирном уголке кто-то и накручивал цены, ведь за первые три недели военных действий на западную Украину переехали миллионы переселенцев. Рассказывали разное, но то, что встречал я, было всегда от души и «беріть, якщо треба».
Наконец пришло то утро, когда автомобиль был снова заправлен, загружен и готов к продолжению путешествия на запад. Дети выспались, жена всё такая же беременная, я же со всем своим багажом знаний опытного сидельца морально и физически настроен к переговорам на любой границе. Последние двое суток мы изучали положение на пропускных пограничных пунктах и знали, что автомобильные очереди самые длинные.
Тридцать — семьдесят машин на границе, мимо которых постоянно проезжают те, кто имеет право пересекать границу без очереди: гуманитарка, военные, Красный крест. По рассказам уже переехавших, на границе нам предстояло ожидать несколько суток. Без гарантии, что нас пропустят вместе, а значит, от этого пункта к следующему, и снова, и опять. Жена категорически отказывалась продолжать путь без меня, я же внутри настраивался на своё возвращение и дистанционную помощь семье. Дети на заднем сидении тихо читали «Отче Наш», чем немало меня удивили.
Знакомый волонтёр, что перевозил через границу гуманитарку, подсказал нам с утра, на каком из пограничных пунктов сегодня наименьшая очередь. Когда мы туда приехали, перед нами было всего две машины. Это уже было очень подозрительно — слишком много счастливых чудес за одно путешествие. Когда до нас дошла очередь, я попросил организовать встречу с начальником КПП. Под мышкой у меня был паспорт и моя книга «Запрещённые люди». В машине почти трое детей. В сердце — желание уехать всем вместе.
Неизмеримое счастье после пересечения границы.
Два часа допроса СБУ, и моя книга осталась у них, а мой паспорт и моя семья — при мне. Уже через полчаса я обнимал любимую на польской земле.