«Народ любит детективы». Еще народ любит героев, но также и антигероев. Например, плутовской роман – один из старейших и любимейших жанров литературы, причем не только европейской…

Примерно так может выглядеть попытка объяснить и обосновать внимание отечественной общественности к вполне заурядному душегубу начала прошлого века Леньке Пантелееву – и внимание нешуточное: поэмы и песни, документальные и "художественные" фильмы, повести и заспиртованная голова этого бандита в одной из лабораторий на юрфаке Санкт-Петербургского госуниверситета.

Труп Пантелеева был выставлен на всеобщее обозрение, чтоб "коллеги" не пользовали "бренд" © wikipedia.org

«В Москве гулял когда-то Лёнька Пантелеев
Всегда с улыбочкой и выпивши слегка
Среди налётчиков он первым был злодеем
Его боялись даже люди ГубЧеКа»

В песенке Вики Цыгановой неправда всё – не по Москве и никакой не первый злодей, и боялись его беззащитные обыватели, а не бывшие коллеги - но какое дело выпускнице Владивостокского института искусств до исторической правды? Поёт же «Любэ» про Америку, которая должна бы вернуть России «Алясочку взад», которую продала «Екатеринатыбыланеправа» через 71 год после своей кончины.

Между тем – ничего не предвещало. Леонид Иванович Пантёлкин имел поначалу правильную пролетарскую биографию – родился, учился и даже трудился. Был печатником-наборщиком в типографии тихвинской газеты «Копейка» - по тогдашним временам рабочая аристократия. Как, к примеру, и рабочие-железнодорожники в те давние дореволюционные времена.

Возможно, пролетария сгубила война и темперамент выше среднего: после добровольного вступления в Красную Армию Пантелеев – нет, еще Пантёлкин – быстро становится взводным, а после демобилизации поступает на службу в ЧК.

Л. Пантёлкин в рабочем кабинете © wikipedia.org

«Это многих славный путь», но именно здесь заводится в прямой, как штык трехлинейки, пролетарской биографии некая «конспирология»: потрудившись в политической полиции ровно полгода, Пантелкин увольняется «по сокращению штатов» - это когда ж там штаты сокращались?! – и практически сразу всплывает в Петрограде с бандой, наполовину состоящей из бывших чекистов. Отсюда – версия о работе под прикрытием: внедрялся, дескать, в преступный мир.

Тема, кстати, неубиваемая. К примеру, в 90-х годах во Владивостоке одна из множества банд – состоявшая, между прочим, преимущественно из спецназовцев и экс-ментов – также считалась в народе созданной «кем надо» специально. Для чего «специально», не вдавались. В тех же 90-х и даже уж в 2000-х популярны были россказни про «Белую стрелу» - подразделение «кого надо» для неформальных ликвидаций «известно кого»…

Отсюда же, вероятно, и извращенный интерес интеллектуалов к персоне налетчика, каковых (налетчиков, а не интеллектуалов!) на Руси всегда – а в 20-х особенно – было стрелять-не перестрелять. А тут – загадка!

К тому же, налёты банды Пантелеева отличались от деятельности остальных «мокрушников» некоторой театральностью и литературной бравадой - начитался в свое время печатник-наборщик. «Сколь веревочке не виться» - Лёньку Пантелеева таки посадили. В Кресты – тюрьму абсолютно серьезную. И он вдруг бежит, да не один, а с компанией…

Эпопея налетчика была, в общем, недолгой – с января 1922 года по февраль 1923-го. «Крот» был Лёнька или реальный урка, но он заигрался: убийство начальника 3-го отделения Петроградской милиции Павла Барзая – это перебор. «Знаменитый» налетчик, всю славу которого сделали питерские газетчики и их более маститые собратья по перу, смерть нашел вполне достойную дешевой своей репутации – был убит бывшими коллегами на квартире у «марухи» Мицкевич - как раз на свой день рождения.