Источник

Если противника не удаётся победить во встречном бою лицом к лицу, очень эффективным может стать неожиданный удар в спину. Именно такую попытку если и не переломить ход Второй мировой войны на советско-германском фронте, то существенно ослабить СССР предприняло в середине 1943 году командование вермахта. В ходе операции «Ульм» предполагалось дотянуться, ни много ни мало, до оружейного арсенала русских — Урала.

Согласно плану «Барбаросса», командование вермахта планировало уже осенью 1941 года выйти на рубеж Архангельск — Волга, вероятно, не учитывая возможность эвакуации советской промышленности из западных областей Советского Союза. Дальнейший ход войны выявил стратегический просчёт агрессора. 

К примеру, на вновь налаженном производстве в глубоком тылу было выпущено 98 000 единиц бронетехники, что позволило СССР в конечном итоге превзойти противника по ключевым видам вооружений. Только Уральский танковый завод № 183 на площадке Уралвагонзавода в Нижнем Тагиле за 3,5 года войны произвёл 25 900 танков — больше, чем вся Германия.

Уральский танковый завод, Нижний Тагил. Две линии сборочного конвейера Т-34, 1943 год© warspot.ru

Другое уникальное предприятие — Магнитогорский металлургический комбинат — привлекло внимание немецких аналитиков и спецслужб как крупнейший производитель качественных сталей. Обеспечивая для страны половину потребности в броне, Магнитка объективно попала в список первоочередных целей нацистов.

Потерпев ряд серьёзных поражений на фронте, руководители Третьего рейха приняли решение попытаться уничтожить важнейшие объекты сложившегося военно-промышленного комплекса СССР в тылу. При этом Урал, обеспечивая до 50% военного производства, находился на 2000 км восточнее Москвы и оставался недоступным для фронтовых средств поражения врага.

Магнитогорский металлургический комбинат, 1943 год© warspot.ru

С середины 1930-х годов авиационная промышленность Германии в рамках проекта с говорящим наименованием «Урал-бомбер» разрабатывала тяжёлые бомбардировщики, способные достичь глубоких тылов СССР. К осени 1942 года захват вермахтом аэродромов в Сталинградской области позволил приблизиться к Уралу до 1000 км, что позволяло серийным бомбардировщикам «Фокке-Вульф» Fw 200 и «Юнкерс» Ju 290 дотянуться до промышленных районов. Рассматривался и вариант выброски на Урал десанта силами батальона «Фриденталь» под руководством Отто Скорцени, но этот план изначально был признан нежизнеспособным, и главное имперское управление безопасности (РСХА) приняло решение не рисковать. По ряду причин немцы не стали использовать для дальних рейдов и авиацию.

Начало операции

В результате с большой временной задержкой руководство Германии санкционировало использование классического способа подрывной деятельности и одобрило скрытную доставку в глубокий советский тыл диверсантов. Рискованный проект против оборонной промышленности Урала с условным наименованием «Ульм» родился в РСХА в середине 1943 года, когда угроза существованию Третьего рейха стала слишком явной.

Целями масштабных диверсий на меридиане 60° восточной долготы должны были стать заводы по производству танков и боеприпасов, а также металлургические предприятия. С учётом того, что подобные объекты усиленно охранялись ВОХР и частями НКВД, в первую очередь подрыву подлежали электростанции и магистральные ЛЭП. Бывший диверсант обершарфюрер СС П. П. Соколов свидетельствовал:

«По замыслам нашего руководства, группе „Ульм“ ставилась задача десантироваться с воздуха на Урале, мелкими группами разойтись по намеченным маршрутам, держа связь с Центром по радио, а затем в назначенное время одновременно вывести из строя линии высокого напряжения, питающие энергией промышленность Уральского региона. Это должно было вызвать не только временную остановку заводов, но и выход из строя многих производств металлургического профиля». Немецкая карта окрестностей Магнитогорска, масштаб 1:300 000, 1942 год© warspot.ru

70 курсантов, отобранных из числа белоэмигрантов и военнопленных РККА, приступили к тренировкам в сентябре 1943 года в школе разведывательно-диверсионного органа «Цеппелин» под Бреслау. Вскоре два десятка лучших «ульмовцев» лично представили в Вене самому Отто Скорцени, возглавлявшему диверсионную подготовку в системе РСХА. Разработка и реализация спецоперации были возложены на «диверсанта № 1» фашистской Германии, который отмечал:

«Спланированная рейхсфюрером СС Гиммлером операция «Ульм» была нелёгкой. Речь шла об уничтожении больших доменных печей Магнитогорска, а также одной или двух электростанций, снабжающих электроэнергией громадные металлургические и химические комбинаты этого региона… Что касается Магнитогорска, то именно благодаря «Цеппелину» я смог воссоздать план города и главных промышленных комбинатов [Урала]".

Через три месяца 30 наиболее успешных курсантов прибыли в село Печки под оккупированным Псковом, чтобы на местности завершить практическую часть подготовки по скрытным прыжкам с парашютом, применению новой пластичной взрывчатки и изучению карт района проведения диверсий. Группу готовившихся к выброске диверсантов разделили на две — Северную и Южную.

В соответствии с планом «Ульм» Северная группа имела задание приземлиться «в 80-м квадрате Свердловской области», восточнее города Кизел (ныне Пермский край). На карте Урала в масштабе 1:300 000, изготовленной по заказу генштаба люфтваффе, 80-й квадрат представлял собой малонаселённый район между 59° и 60° северной широты, 58° и 59° восточной долготы. Южнее места высадки находился Тагило-Кушвинский промышленный район с высоковольтной ЛЭП напряжением 110 кВ.

Разгрузочно-погрузочные работы у аппарели транспортного самолёта «Юнкерс» Ju 252 — довольно редкой машины, построенной всего в 15 экземплярах© warspot.ru

Первые семь агентов вылетели с военного аэродрома в Риге на трёхмоторном самолёте с дополнительными топливными баками. В Пскове самолёт дозаправился и через шесть часов, ночью 18 февраля 1944 года, всю группу сбросили над лесной чащей. Член Южной группы «Ульм» П. П. Соколов вспоминал:

«Наш вылет должен был состояться через двое суток. Где-то часа в три пополудни мы облачились в тёплую одежду: меховые штаны, куртки, белые маскхалаты, надели парашюты и погрузили на автомашину заранее упакованные грузы (10−12 мест). На аэродроме нас подвезли к чёрному «Юнкерсу» Ju 252, который был значительно больше типового транспортника Ju 52, имел другие моторы, а главное, десантирование производилось не через боковую дверь, а через аппарель в нижней части фюзеляжа, в открытом состоянии отвисавшую подобно нижней челюсти крокодила… Мы быстро занесли по трапам аппарели свои грузы и сели на скамейки, находившиеся вдоль бортов в центральной части фюзеляжа. Начался прогрев двигателей. Моторы неоднократно запускались, затем глохли, запускались снова. Затем наступила довольно длительная пауза, пилот объявил о неполадках в одном из двигателей и переносе вылета на следующий день. Грузы оставили в самолёте, а люди вернулись обратно. Было уже темно, в кузове грузовика мы изрядно продрогли, несмотря на тёплое обмундирование. Командир группы Ходолей по этому случаю приготовил «грог», израсходовав на это фляжку спирта из НЗ и где-то сохранившийся стручок жгучего балканского перца. Всё это, разбавленное несколько водой и подогретое до 50 градусов, представляло адскую смесь, после принятия которой пациенты почувствовали себя как в бане на верхней полке, и рухнули в беспробудном сне. Спали мы довольно долго. Я проснулся оттого, что на меня вскочил верхом какой-то человек и начал на мне гарцевать. Я сразу ничего не мог понять. Когда я пришёл в чувство, то узнал в моем наезднике Ходолея. Смеясь и подпрыгивая, он объявил, что пришло распоряжение прекратить операцию «Ульм», немедленно выехать в Зандберге [лагерь СС под Бреслау]. Так мы и не узнали причину столь неожиданного финала нашей авантюры, не узнали ничего и о судьбе [Северной] группы Тарасова. Скорее всего, её провал и стал для нас спасительной соломинкой».

Вылет одетой в форму младших командиров РККА Южной группы под руководством гауптшарфюрера СС Б. Ходолея планировался после приёма радиограммы от «северных». Перед ними стояла задача скрытно приземлиться на 200−400 км южнее Свердловска для уничтожения заводов Челябинской области. Не получив сигнала о прибытии на место Северной группы и предвидя возможный провал Южной, организаторы сняли с задания диверсантов, предоставив им внеплановые отпуска с отметкой «По личному распоряжению рейхсфюрера СС» (Die Ausreise ist vom Reichsfuerer SS genehmigt).

Контрразведывательная радиослужба НКГБ СССР во время войны засекала и вражеские разведцентры, и их абонентов в советском тылу. В феврале 1944 года радиоконтрразведка зафиксировала передачи германской станции радисту с позывным № 715, однако диалога не получилось — Северная группа не ответила «Цеппелину» ни зимой, ни весной. Отметим, что из общего числа радиофицированных агентов и групп, заброшенных во время войны в советский тыл, органам безопасности так и не удалось разыскать 389 работавших радиостанций.

28 февраля 1944 года руководители подразделений госбезопасности Среднего Урала получили транслируемое из Центра циркулярное указание об организации розыска диверсионной группы «Ульм», а также об усилении охраны и пропускного режима на промышленных предприятиях:

«Управление НКГБ своим № 21890 от 13 октября 1943 года ориентировала Вас о том, что немецкая разведка в Берлине подготавливает для заброски в наш тыл диверсионную группу (именуемую «Ульм»). Состав группы комплектуется из военнопленных электротехников и электромонтажников, родившихся или хорошо знающих Свердловск, Нижний Тагил, Кушву, Челябинск, Златоуст, Магнитогорск и Омск. По этому поводу нами получены от НКГБ СССР дополнительные указания о том, что 8 февраля 1944 года участники группы «Ульм» из Германии доставлены в город Ригу… Возможно, что сама группа или груз для неё будет перевезён на самолётах, так как для них были заказаны ящики и парашюты для сбрасывания груза. Заброска диверсионной группы «Ульм» намечается в северные районы Советского Союза. Ориентируя Вас о вышеизложенном, предлагаю принять самые активные меры для розыска и своевременного изъятия участников группы в случае появления их на территории Свердловской области, а также усиления охраны и пропускного режима на промышленных предприятиях и охраны пищевых блоков… С настоящим указанием ознакомить первых секретарей райкомов ВКП (б)… Начальник УНКГБ по Свердловской области комиссар ГБ 3-го ранга Борщев». Начальник Свердловского Управления НКГБ Т. М. Борщев и начальник особого отдела Ленинградской партизанской бригады Г. И. Пяткин© warspot.ru

Документы свидетельствуют о том, что советская контрразведка своевременно получала данные о намерениях противника. Так, в ночь на 1 января 1944 года начальник особого отдела Ленинградской партизанской бригады Г. И. Пяткин по приказу Центра осуществил смелую акцию. В результате удачной операции был захвачен и переправлен в Ленинград исполняющий обязанности начальника спецшколы «Цеппелин» в селе Печки Гурьянов-Лашков с трофейными агентурными делами. Полученные сведения позволили обезвредить и уличить десятки агентов «Ульма», а также предотвратить покушение на Сталина.

После выброски

Миновала весна 1944 года, но сброшенные на Урале парашютисты с двумя рациями по-прежнему молчали. Северная группа как сквозь землю провалилась — как для германского «Цеппелина», и для советской контрразведки.

Только спустя четыре месяца выжившие диверсанты узнали от чекистов, что их сбросили в Юрлинском районе Молотовской области (ныне Пермский край). Возможно, в условиях зимней ночи и встречного ветра самолёту не хватило топлива на 300 км до расчётной точки. Можно допустить, что пилот запаниковал и испугался «точки невозврата». Ошибка в навигации могла случиться и по иной причине: река Кама, имея огромную излучину, дважды пересекала маршрут «Юнкерса» в Кировской и Молотовской областях.

Как следует из материалов архивно-следственного дела, сброшенных парашютистов и их грузы раскидало в радиусе нескольких километров. Первым в ту ночь погиб радист Ю. Марков из семьи белоэмигрантов. Запутавшись в кромешной тьме в ветках деревьев, он намертво затянул на своём теле петлю из строп.

Поддельный «белый билет» об освобождении от военной службы радиста Северной группы «Ульма» Халима Гареева© warspot.ru

Командира Северной группы гауптшарфюрера СС И. Тарасова родная земля встретила жёстко, и он вскоре обморозил ушибленные ноги. Боясь окончательно замёрзнуть, диверсант стал усиленно согреваться спиртом. Вскоре, потеряв надежду на спасение, он принял решение отравиться штатным средством, но после спирта яд подействовал как слабительное. Вконец измучившись от поноса, обезвоживания и головокружения, бывший белоэмигрант застрелился, оставив записку с описанием своих страданий и пожеланием: «Пусть сгинет коммунизм. В моей смерти прошу никого не винить». Таким образом, Тарасов исполнил приказ Гиммлера о том, что ни один сотрудник Службы безопасности Третьего рейха не имеет права попасть живым в руки врага.

Бывший военнопленный Х. Гареев прыгал с тяжёлой рацией, а потому сильно травмировался при приземлении и вскоре покончил с жизнью. Четвёртый диверсант, второй радист А. Кинеев, дождался таёжного рассвета и даже попытался выйти на связь с разведцентром, но безрезультатно — на трескучем морозе немецкая техника не работала. Через месяц пуля сослуживца прекратила его затянувшиеся от гангрены обмороженных конечностей мучения.

Оставшихся в живых троих парашютистов настиг голод. Чтобы найти друг друга в условиях глубокого снега, им понадобилось несколько суток. Позже от безысходности они ели мясо погибших товарищей. В июне, когда закончились все найденные немецкие консервы и подсохли болота, выжившие пошли к жилью в юго-западном направлении. В Кировской области настороженное местное население отказалось продавать странным «лесным красноармейцам» продукты, и деморализованная троица сдалась местным властям.

Расследование

Проведённое отделом контрразведки «Смерш» УрВО расследование установило принадлежность сдавшихся — бывшего подпоручика врангелевской армии Н. М. Стахова, бывших военнопленных П. А. Андреева и Н. К. Грищенко — к группе «Ульм». В ходе следственных действий были обнаружены останки четверых погибших диверсантов, рации, оружие, боеприпасы, бикфордов шнур, взрывчатка и взрыватели. Исследуя последнее, эксперты сделали вывод о приготовлении к «подрыву и поджогу крупных объектов».

Следователи отметили отличную экипировку погибшей Северной группы: от саней, лыж и валенок до аптечек и альпийских защитных очков. Изъятый денежный «общак» достигал примерно полумиллиона рублей, в то время как буханка хлеба на рынке стоила примерно сотню. Заброшенные агенты были адаптированы к работе с населением и властями. Каждый имел комплект поддельных красноармейских и трудовых книжек, а также справок из фронтовых госпиталей — согласно разработанной легенде, диверсанты под видом военнослужащих Красной армии добирались домой после лечения.

Паспорт диверсанта Петра Андреева с пропиской в Нижнем Тагиле© warspot.ru

Так, красноармеец Андреев должен был убедить патрули тыловых комендатур, что после демобилизации следует к месту жительства, предъявив паспорт с нижнетагильской пропиской. Документы были изготовлены настолько качественно, что и спустя 70 лет на них не удалось найти следов ржавчины под скрепками. Немецкая рациональность порой подводила заброшенных агентов, так как все советские документы, носимые, как правило, в нагрудном кармане, скреплялись обычными чёрными стальными скобами. Через некоторое время от пота и атмосферной влаги на них неизбежно появлялись следы ржавчины, в то время как немецкая сталь оставалась как новая.

До войны радист Х. Гареев проживал в Нижнем Тагиле, откуда и был призван в армию. Будучи раненным, он попал в плен, хотя согласно именному списку безвозвратных потерь личного состава 204-й стрелковой дивизии считался захороненным в братской могиле под Витебском.

По замыслу немецкого руководства, в состав Северной группы «Ульма» должен был войти ещё один тагильчанин, который до призыва в армию и плена работал на строительстве Уралвагонзавода, но в итоге курсанта Б. Капиноса отчислили по причине злоупотребления спиртными напитками и оскорбления им одного из руководителей подготовки.

Согласно лагерной карте военнопленного, командир артиллерийской батареи лейтенант Н. К. Грищенко попал в плен в начале 1943 года. В лагере военнопленных в Шепетовке он согласился сотрудничать с оккупантами и на основании директивы Верховного командования вермахта от 26 марта 1942 года о формировании «Цеппелина» был освобождён из плена с направлением в спецлагерь СС Зандберге под Бреслау.

Выжившие в зимней тайге диверсанты были осуждены за измену Родине и принадлежность к немецко-фашистским диверсионно-разведывательным органам, как составной части армии противника, на сроки 8, 10 и 15 лет. После отбытия наказания вышедшие на свободу Андреев и Грищенко (Стахов умер в лагере) безуспешно просили власти о реабилитации.

Лицевая сторона лагерной карты военнопленного Николая Грищенко. Заместитель командира батареи 76-мм орудий 8-го гвардейского стрелкового полка 4-й гвардейской стрелковой дивизии старший лейтенант Грищенко оказался в плену 10 или 11 января 1943 года, когда его полк попал в локальное окружение южнее станицы Тацинской Ростовской области© warspot.ru

Организовавший ряд эффектных акций немецких частей специального назначения Скорцени спустя годы признавал выношенную Гиммлером операцию «Ульм» абсурдной, так как у него, Скорцени, «не было возможности быстрого уничтожения чего-нибудь в районе Урала». Тем не менее, заброска Северной диверсионной группы в рамках проекта «Ульм» явилась одной из самых дальних на советско-германском фронте.

Серьёзным недостатком операции стало отсутствие реальных вариантов возвращения выполнивших задание диверсантов. Вместо гарантий возврата агентов обеспечили двойной дозой яда. Низкий уровень идейной мотивации диверсантов, набранных из военнопленных и белоэмигрантов, недооценка реалий советского тыла, а также системная работа органов госбезопасности, внутренних дел и власти привели к краху все попытки проникновения немецких агентов-парашютистов в глубокий советский тыл.

Об операции немецкого командования по одной из самых дальних забросок агентов на территорию СССР автору довелось узнать от человека, которому удалось ознакомиться с материалами уголовного дела в отношении диверсантов, выполнявших задание по дезорганизации работы крупнейших оборонных предприятий в Нижнем Тагиле, Свердловске и других городах Урала. Проделав систематическую работу по поиску других источников и свидетелей заброски, Владимир Викторович Кашин опубликовал книгу «Урал под прицелом». Тираж был весьма скромным, поэтому широкого распространения данный труд не получил, а теперь приобрести её фактически невозможно, но можно связаться с самим исследователем операции «Ульм».