Инвесторы живут в условиях экономического эксперимента с тех пор, как президент США Дональд Трамп вернулся в Белый дом в январе. Будь то тарифы, изоляционизм под лозунгом «Америка прежде всего», открытая политизация независимых экономических институтов или перевернутые с ног на голову мировые экономические нормы, рынкам приходится сталкиваться с невиданными ранее трудностями.

И как же инвесторы реагируют на то, что лидер свободного мира разрушает экономическую схему, которая формировала мировую финансовую систему на протяжении 40 лет? Уолл-стрит и мировые акции достигли рекордных высот, спреды по высокодоходным корпоративным облигациям США стали самыми узкими со времен мирового финансового кризиса 2007–2008 годов, а ситуация с казначейскими облигациями на удивление спокойна: доходность 10-летних облигаций ниже среднего значения за последние два года. Свой разбор ситуации предлагает обозреватель Reuters Джейми Макгивер.

Вопреки учебникам

Конечно, не всё так безоблачно. «Премия за срочность» в США — мера дополнительной компенсации, которую инвесторы требуют за хранение долгосрочных казначейских облигаций вместо краткосрочного долга — является самой высокой за последние десять лет. Инфляционные ожидания и доходность долгосрочных облигаций также резко возросли. И нужно признать, что все последствия тарифов Трампа еще предстоит ощутить.

Однако на данный момент в США рецессии не наблюдается, даже несмотря на замедление экономического роста. А падение рынка, вызванное провалом Трампа в отношении импортных пошлин, объявленных в «День освобождения» 2 апреля, продлилось несколько недель.

Мощное восстановление фондового рынка с тех пор свидетельствует о том, что инвесторов беспокоили не сами пошлины, а шок от их первоначального объявления, хаотичность его подачи и непрофессиональный подход к расчету сборов. Такой результат не соответствует постулатам экономических учебников.

Тарифы — это налог

По данным Бюджетной лаборатории Йельского университета, общая средняя эффективная ставка таможенных пошлин в США, вероятно, составит около 18%. Это ниже прогнозируемых в мае 28%, но всё ещё почти в восемь раз выше декабрьского уровня.

Кто в конечном итоге будет платить этот налог, вопрос спорный, но если он сохранится на таком уровне, президент США фактически введет повышение налогов в размере около 1,8% от ВВП, что станет одним из крупнейших в истории США.

Но разве высокие налоги не вредят бизнесу, рынкам и росту, не подрывают покупательную способность потребителей, не тормозят инвестиции и найм персонала и не подавляют предпринимательский дух частного сектора?

Относительно быстрое принятие рынками этого факта поднимает вопрос: что случилось с последними 40 годами экономической ортодоксальности, символом которой является так называемый «Вашингтонский консенсус»?

Этот набор принципов, разработанный в конце 1980-х годов якобы для того, чтобы содействовать проведению экономических реформ в Латинской Америке, в целом отражал взгляды базирующихся в Вашингтоне Международного валютного фонда, Всемирного банка и Министерства финансов США, и в конечном итоге послужил экономической основой для западных либеральных демократий и мировых рынков.

Они включали поддержку приватизации, дерегулирования, свободного движения капитала, фискальной дисциплины и снижения налогов. Они также подразумевали снижение торговых барьеров — краеугольного камня глобализации.

Годами эти принципы считались незыблемыми для политиков, руководителей бизнеса и инвесторов. Некоторые из них, например, неукоснительное соблюдение жёсткой налогово-бюджетной политики, подверглись испытанию во время мирового финансового кризиса и пандемии и, в лучшем случае, оказались несостоятельными.

Далее везде?

Итак, теперь, когда тарифная линия преодолена, как насчёт других экономических заповедей? Могут ли правительства рассмотреть возможность увеличения налоговых поступлений из других источников, например, налога на имущество сверхбогатых, «налога Тобина» на валютные операции или других «мягких» мер контроля за движением капитала?

Это, очевидно, противоречит доктрине свободного рыночного капитализма. Но то же самое можно сказать и о тарифах.

«Справедливости ради, мы только вступаем в эту новую эру. И даже если пошлины не приведут экономику или рынки в штопор, они всё равно могут привести к „медленному выгоранию“ с многолетней потерей экономического потенциала, повышенной волатильностью и снижением инвестиционной доходности», — пишет Макгивер.

Но инвесторы не заглядывают так далеко вперёд. Сейчас они видят довольно устойчивую экономику США, уверенный рост прибыли и неиссякаемый оптимизм в отношении американских технологий и искусственного интеллекта. И некоторые из старых ортодоксальных представлений могут оказаться в тени.