В начале февраля 2018 года ВКС России потеряли штурмовик Су-25 в ходе операции в Сирии. Вся страна помнит облетевшее мир видео попадания ракеты ПЗРК в российский самолет и катапультирования пилота, за которым последовал короткий бой и геройская гибель летчика Романа Филипова, окруженного боевиками.

Война без потерь, конечно, невозможна, но остается вопрос — все ли было сделано для предотвращения подобного развития событий? Больше всего сомнений вызывает применение морально и физически устаревшей техники, не соответствующей требованиям современной войны, когда в руках неграмотных и диких боевиков оказывается «умное» оружие, требующее не менее «умной» от себя защиты. На фоне хвалебных заявлений о «не имеющих аналогов» новых самолетах, таких как Су-30СМ или Су-34, основной боевой силой в Сирии стали немолодые истребитель-бомбардировщик Су-24 и штурмовик Су-25, известный в войсках как «Грач». Почему так?

Бюджетный империализм

В Сирии применяются преимущественно модернизированные Су-25СМ и Су-25М3. На этих машинах установлены новые приборы авионики и прицельно-навигационные комплексы, включая широко разрекламированный во время сирийской кампании СВП-24−25 «Гефест», который, если верить телерепортажам, может едва ли не заменить все эти чуждые нам «умные» боеприпасы.

На самом деле во главе угла стоит чисто экономический расчет. Стоимость каждого высокоточного боеприпаса крайне высока, а свободно падающих бомб в арсеналах еще с советских времен хранится в избытке. Кроме того, новые модификации управляемых авиационных вооружений только начали поступать на вооружение, и использовать их против вооруженного примитивным стрелковым оружием противника избыточно.

Поэтому в Сирии корректируемые авиабомбы и управляемые ракеты класса «земля — поверхность» применяются больше в испытательных и рекламных целях, чем в боевых. Вся основная боевая работа выполняется свободно падающими фугасными, осколочно-фугасными и кассетными бомбами. Применение более мощных боеприпасов и удары по площадям позволяют отчасти компенсировать недостатки в качестве техники и в подготовке артиллерийских расчетов воюющих на стороне Асада группировок. В Сирии «Грач» часто применяется для выполнения классических для него задач 20—30-летней давности — непосредственной огневой поддержки пехоты на поле боя.

При этом отклонение от цели свободно падающих боеприпасов даже при применении современных прицельных комплексов напрямую зависит от высоты сброса. При применении неуправляемых ракет высота и скорость полета еще более критичны. Поэтому наши летчики вынуждены снижаться над полем боя ниже 3000 метров, попадая в зону поражения ПЗРК, которые в последнее время все чаще появляются в руках поддерживаемых США курдских формирований и протурецкой умеренной оппозиции в провинциях Хама и Идлиб.

РЭБ — красивая сказка, которая может превратиться в триллер

Военная операция в Сирии стала не только рекламой для новых российских вооружений, но и развенчала мифы о многих из них. В основном это касается радиоэлектроники.

Сначала мы на весь мир зачем-то продемонстрировали «выдающееся» качество отечественного черного ящика со сбитого турками Су-24. А ракета ПЗРК развенчала активно тиражируемый в последнее время ни на чем не основанный миф о прямо-таки волшебных возможностях систем радиоэлектронной борьбы (РЭБ), которые, по словам многочисленных экспертов, могли защитить технику от любых ракет противника. На модернизированные Су-25, напомним, устанавливаются системы РЭБ «Витебск», по крайней мере об этом говорится в пресс-релизе их производителя.

В теории эта система способна обнаруживать ракеты и сбивать их с цели при помощи выбора необходимых средств воздействия: в случае ПЗРК с тепловой головкой наведения — это отстрел ложных тепловых целей (ЛТЦ) и «ослепление» направленным лазерным лучом. Была ли установлена на Су-25 станция оптико-электронного подавления, мы не знаем, но, судя по видео, во время атаки ракеты ЛТЦ не отстреливались. Как сработал бортовой комплекс обороны (БКО)? Был ли летчик оповещен об опасности? Ответы на эти вопросы мы, скорее всего, в ближайшее время не получим. Впрочем, это никак не влияет на результат — БКО не только не спас самолет и летчика, но, возможно, просто не зафиксировал старт ракеты.

Беспилотники

Аналог российского Су-25, американский A-10 Thunderbolt II, несмотря на традиционную активность американских военных по всему миру, в последнее время настолько редко мелькает на телеэкранах, что его запоминающийся «образ» уже начал стираться из ассоциативного ряда американских ВВС. Произошло это из-за того, что славный штурмовик решили списать. Для нанесения ударов по не имеющим ПВО боевикам он избыточен, а для борьбы с более серьезным противником его возможностей недостаточно. Кроме того, функции штурмовика частично взяли на себя ударные беспилотники. MQ-9 Reaper, конечно, не может нести такую бомбовую нагрузку, как A-10 или Су-25, но зато может очень долго ожидать цель в воздухе и управляться дистанционно. Это позволяет полностью исключить риски попадания в плен или смерти экипажа. Для более сложных задач есть F-35, который изначально создавался как универсальный самолет (Joint Strike Fighter), или ударные вертолеты.

Проблема в том, что в России ударных беспилотников по-прежнему нет. Сказались как общий недостаток необходимых технологий, так и изоляция от мирового рынка комплектующих. Основные технологические проблемы — это отсутствие двигателей, систем наведения и адаптации боеприпасов, защищенных каналов управления и многое другое.

Все это означает лишь то, что наши летчики продолжат гибнуть даже во время, по сути, противопартизанских боевых операций, оплачивая беспримерным героизмом и самопожертвованием неспособность и нежелание высоких чинов привести боевую технику в соответствие с требованиями современной войны. Масштабы этих потерь будут зависеть от наличия у противника систем ПВО и тактики применения авиации. Для войны с минимумом потерь, к которой всеми правдами и неправдами, не жалея средств, стремятся западные армии, у нас все еще не хватает технологий, а вполне возможно — и простого желания.