Кроме того, пока по заявлению Рогозина не последовало никаких разъяснений, а вот здесь, безусловно, они требуются.

Неясно, что такое — выход из проекта. МКС — сборная конструкция, и в ее составе 5 российских модулей. Какова их судьба? Мы забудем их, отстыкуем и утопим или продолжим эксплуатировать? Или законсервируем? И как это вообще будет выглядеть? Будем ли мы продолжать посылать на МКС свои корабли, особенно если учесть, что никто другой их сейчас посылать не в состоянии? Вопросов много, ответа нет, поэтому, видимо, заявление не выглядит внятным и понятным, чтобы как-то его комментировать по существу.

Тот факт, что Россия готова приступить к строительству собственной станции, безусловно, отраден и очень важен. Если этот проект будет воплощен, то он докажет возвращение России в космос в качестве самостоятельного игрока. Не только потому, что она докажет свою способность самостоятельно осуществить такой проект, но и потому, что своя станция — это программа по ее использованию. И не только мирного характера.

СССР вступил в космическую гонку не от хорошей жизни. По сути, это был ответ Америке, которая обогнала СССР в Мировом океане. Борьба за космос стала борьбой за новую среду, доминирование в которой сводило на нет преимущества США в Мировом океане или делало его абсолютным — в зависимости от результатов борьбы за космос. В общем и целом СССР эту борьбу выиграл — он сумел отработать программу космических орбитальных станций и вплотную подошел к реализации программы многоразовых кораблей. Америка сумела пройти только программу челноков, а вот со станциями у нее не задалось. Не зря утопление станции «Мир» стало окончательным ударом по прошлому советскому могуществу — вне зависимости от того, имелась ли возможность у России ее эксплуатировать далее или нет.

Похоронив советскую программу освоения космоса, США благоразумно связала России руки совместной программой МКС и перестали обращать внимание на космос, оставив его исключительно для коммерческого использования. Логика понятна — нет смысла в избыточном доминировании там, где противник отсутствует.

Заявление Рогозина при определенном его прочтении возвращает ситуацию на исходные — в случае, если Россия действительно возвращается в космос в качестве самостоятельного игрока, для Соединенных Штатов встает проблема реагирования, причем в ситуации, когда они не могут адекватно и своевременно дать сколь-либо вменяемый ответ.

Программа выхода в космос слишком объемна и сложна, требует очень непростых системных решений и уже поэтому не выглядит сиюминутным коньюнктурным решением (хотя по правде говоря, у нас возможно всё). В таком случае приходится признать, что время публикации такого решения выбрано очень удачно — Америка сумеет начать отвечать годы спустя, да и то, если сумеет пройти непростую процедуру лоббирования интересов космической отрасли через Конгресс — финансовое положение Америки таково, что сделать это будет возможно, только урезав аппетиты кого-то другого. Причем очень серьезно и очень надолго. Затягивать пояс Штатам сейчас уже почти некуда — тут 3 тысячи солдат отправить в Ирак — дебатов на полгода.

Кроме того, отказавшись от продолжения космической гонки, Штаты так и не решили проблему строительства своей станции, и поэтому находятся в догоняющем положении. На сколько отстают США — вопрос к специалистам, но видимо, речь может идти о десятилетии, если не больше. Возможно, они смогут наверстать, дав непрямой или ассиметричный ответ — бросив силы на создание космического оружия, способного сбивать станции. Это дешевле и проще, но тогда гонка космических вооружений встает в полный рост, и опять же — готовы ли Штаты на нее, ответа пока нет.

Так или иначе, но пока все это лишь прикидки. Без расшифровки сказанного Рогозиным невозможно понять более конкретные параметры того, что именно будет делаться. Однако сам факт, безусловно, отраден. Поэтому будем ждать.