Раздул его скоростной прирост денежной массы, до 40−50% в год. Это увеличивало потребительский спрос и позволяло повышать зарплату в экономике быстрее, чем росла производительность труда.

По словам бывшего министра финансов, все начиналось в нефтяных и газовых компаниях, потом включались крупные государственные монополии — энергетические, железнодорожные и т. д., подключались банки.

Это в значительной степени феномен, свойственный не рыночной, а директивной экономике, где зарплаты определяет не спрос на специалистов на рынке труда, а волевое решение руководителей предприятий и секторов, говорит профессор факультета мировой экономики НИУ ВШЭ Марина Ларионова.

«В России существенную часть экономических субъектов составляют как раз госкорпорации и монополии, которые не подчиняются законам рынка», — сказала она «Ридусу», подтвердив слова Кудрина о том, что «застрельщиками» процесса стали госмонополии.

Ведь в частной компании руководители, а тем более собственники, считают все до копейки, чтобы, с одной стороны, привлечь и удержать ценных специалистов, а с другой стороны — сохранить рентабельность бизнеса. В государственных же корпорациях, над которыми не висит постоянно дамоклов меч банкротства, просто отсутствует мотивация «мелочиться».

Правительство, справедливости ради, пыталось ограничивать «волюнтаристский» рост зарплат в таких непроизводящих секторах как финансовый, еще с 2008—2009 года, когда появились первые ласточки «зарплатного пузыря». Такие решения принимались даже на международном уровне, в рамках «двадцатки», но они касались в основном топ-менеджеров, а это доли процента любого рынка труда.

Казалось бы, кому какое дело, кто сколько получает, если эти деньги все равно вернутся в экономику? Ведь одной из проблем текущей экономической ситуации в России является как раз низкий покупательский спрос населения.

Все дело в балансе между производительностью труда и вознаграждением за него, объясняет Ларионова.

«Если денежное обращение в экономике ускоряется, но при этом не происходит приток товаров и услуг в реальном секторе, то это вызывает не столько рост ВВП, сколько опережающий рост инфляции», — говорит она.