Но попугай-то был особенный. Когда народ взял здание Областной Администрации, он сам прилетел в кабинет, где потом расположилась пресс-служба формируемого буквально на коленках правительства ЛНР. Сел на подоконник, поговорил немного на своем, так знакомом всем птичникам языке с новоселами. И остался.

Птице предложили просторную клетку.

Поставили на стол к руководителю "прессухи" Володе Иногородскому - харизматичному луганскому журналисту, верстальщику, на все руки мастеру и душе любой хорошей и тесной компании...

Сегодня дым от разрывов стал виден в пригородах луганской столицы. Так близко война к городу еще не подступала. Люди немного занервничали, у каждого сразу появилось энное количество дел несовместимых с привычным течением жизни... А попугай сел на дно клетки, проверещал немного и затих.

Глаза птицы остекленели, и только голубое оперение виделось каким-то предательски нарядным и чуть ли не праздничным.

Вот я и думаю, как трактовать это внезапный уход весельчака, который еще день назад бодро крутился в своей клетке и что-то щебетал себе под клюв. Пришел его час? Или он просто вовремя успел?