По поводу сандала на вручении кинопремии «Ника» сказано уже много, мнения скрестились круто. И я не хочу вновь будоражить политический по своей сути вопрос, который лёг в основу перепалки, а тем более становиться на ту или иную сторону в острой полемике. Но когда возникает такой горячий спор, полезно отойти чуть в сторону и взглянуть на него как бы со стороны, задавшись самыми простыми вопросами: во-первых, почему Собчак обратилась именно к Хаматовой, а во-вторых, о чём именно она спросила, - если перевести вопрос с политического языка на обычный, обиходный.

На первый вопрос вроде бы отвечает сама Собчак: она отреагировала на обидевшие её слова Миронова. Но, позвольте, почему же тогда ведущей церемонию Ксении Собчак не вступить в полемику с самим Мироновым? Почему не возразить ему, почему не заявить вовсеуслышание, что незачем на кинематографическом празднике начинать разговор о политике? В этом случае позиции Собчак были бы стопроцентно выигрышными, ей наверняка достались бы аплодисменты, а не свист. И именно такой, извините за жаргон, «ход» был бы очень логичным для всей этой сценическо-политической полемики. Честно говоря, я просто поражён: почему Собчак не поступила именно так, показав себя умным человеком, во-первых, умеющим отстаивать свои взгляды, а во-вторых, мудро призывающим оппонента не отвлекать собравшихся от кинематографического праздника посторонними рассуждениями о политике. Это, повторюсь, был бы наилучший вариант.

Но Собчак по неизвестным мне причинам выбрала вариант наихудший. Не обсуждая в тысячный раз возникшую скандальную ситуацию, хочу перевести её с политического языка на простой, человеческий. И если сделать этот перевод, то получится, что Собчак спросила у Хаматовой следующее:

- Уважаемая госпожа Хаматова, я преклоняюсь перед Вашим подвигом благотворительности, но скажите, пожалуйста, нам всем, сейчас, здесь, публично: Вы поддержали Путина, потому что он помог построить детский онкоцентр? А если бы он не помог, Вы голосовали бы против Путина? Может быть, Вас просто подкупили?

Всем известно, что за рубежом, во всяком случае в развитых странах, существует неписанное правило: в частных отношениях никогда не интересоваться некоторыми сугубо личными вопросами. Например, считается грубейшим моветоном спросить у человека, сколько он зарабатывает, причём даже в беседе тет-а-тет, не говоря уже о публичной полемике. К таким же негласным табу относится вопрос о политических пристрастиях, если человек сам не провозглашает их. Требовать от человека признания на сей счёт попросту нельзя, такое уже было в истории, правда, не российской, а американской, и такие вопросы давным-давно в США осуждены, они получили название маккартизма, из-за которого пострадал Чарли Чаплин и сотни деятелей Голливуда. Сегодня публичные допросы по поводу политических воззрений считаются не просто признаком дурного тона, а вторжением в частную жизнь, признаком неумения вести себя в обществе.

У Собчак свои политические взгляды, кто-то их приветствует, кто-то осуждает. Это нормально. Но мне кажется, возмущение зала вызвала не только и не столько политическая подоплёка вопроса (повторюсь, что замечание Миронову выглядело бы совсем-совсем иначе и, не исключено, зал ответил бы аплодисментами), а крайняя, вопиющая, невиданная бестактность вопроса, обращённого к очень уважаемой талантливой актрисе, благородной деятельностью которой восхищено общество.

Собчак добавила, что она «всего лишь» задаёт вопрос, что она вправе задавать любые вопросы. Что значит – любые? Сколько вы зарабатываете? С кем вы провели минувшую ночь и так далее? Но известно, что общественная мораль не позволяет публично, вдобавок под телекамеру, задавать некоторые личные вопросы. А если кто-то их задаёт, такого человека люди вправе считать безответственным, не умеющим вести себя в приличном обществе. Для вопросов о том, кто за кого голосовал, существуют митинги, публичные дебаты, но никак не кинематографические церемонии.

Дорогие друзья, ну нельзя же в угаре политических страстей терять человеческое достоинство и называть героизмом элементарную бестактность. Тем более, повторяю снова и снова, у Собчак был прекрасный повод отстоять свои взгляды, сделав замечание Миронову. А она пошла на недостойный скандал, поскольку просто привыкла к вседозволенности и поддакиванию со стороны её радикальных сторонников, не просто высказывающих своё мнение, а жаждущих громких скандалов. Мы вправе и должны спорить, полемизировать, но вряд ли следует равняться на «смелые», а точнее скандальные заявления новоиспечённой политической деятельницы, баловня судьбы, который презирает общепринятую общественную мораль, абсолютно не заботясь о своей репутации, чему мы уже не раз были свидетелями.

И последнее. Есть во всей этой истории ещё один сугубо моральный аспект. Хаматова, создав фонд «Подари жизнь», спасает больных детей, а Собчак ведёт телепередачу «Дом-2». Как говорится, почувствуйте разницу. И ответьте самим себе: вправе ли «героиня скандала» публично, на празднике требовать от замечательной актрисы признаний в том, что охраняет даже закон, – тайну личного волеизъявления на выборах? Конечно, это можно назвать просто невоспитанностью. Но не исключено, что где-то в глубине души подсознательно тут замешан и папаша Фрейд: Миронов, как и сама суть дела, для Собчак не очень интересны, а вот Хаматова, которая в моральном плане Монбланом возвышается над низменностями многих поступков Собчак, вопреки публичным расшаркиваниям перед её подвигом благотворительности, на самом деле непроизвольно служит для обличительницы главной мишенью атаки, которую очень хотелось бы унизить.

Политика – политикой, а человеческие чувства, порядочность или, наоборот, бестактность, беспардонность, порой подсознательную зависть никто не отменял.

АНАТОЛИЙ САЛУЦКИЙ