Дзен
Телеграм
В этом году исламский терроризм приобрел отчетливые среднеазиатские черты. Если раньше, на фоне цунами ближневосточных беженцев, много говорилось о вербовке европейцев в ряды ИГИЛ*, то сегодня на авансцене появились выходцы из стран Центральной Азии, отметившиеся уже в нескольких громких терактах. Очередную волну обсуждений данной темы спровоцировал наезд на пешеходов, совершенный в начале ноября в Нью-Йорке уроженцем Узбекистана.
Ряд дискуссий прокатился и по России, где этот вопрос особенно актуален. Еще в октябре рост исламского радикализма среди иностранных рабочих отмечал глава Духовного собрания мусульман России, муфтий Москвы Альбир Крганов. По мнению некоторых экспертов, в Сибири уже строится «таежный халифат». В богатых нефтью и газом Тюменской области и Ханты-Мансийском автономном округе образовались огромные национальные диаспоры переселенцев с Северного Кавказа и из бывших азиатских республик Советского Союза, которые создают социальную напряженность и пытаются диктовать населению собственные правила.
Кстати подоспели результаты масштабного исследования, проведенного совместными усилиями Института востоковедения РАН, британского Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) и научными учреждениями Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, презентация которого прошла на днях в Москве. Полную версию обещают выложить в открытый доступ 15 декабря.
Кто виноват?
Как сообщил глава Центра научно-аналитической информации ИВ РАН Николай Плотников, одной из ключевых задач проделанной работы являлась проверка утверждения о том, что Россия якобы превратилась в центр радикализации мигрантов из Средней Азии. Ответ, по словам ученого, получен отрицательный.
«Процессы радикализации носят комплексный характер и формируются под воздействием множества объективных и субъективных факторов, но, судя по результатам опросов, предпосылки к этому закладываются уже на родине», — заявил он. И перечислил основные причины: бедность, социальное расслоение в странах Центральной Азии и неспособность найти работу, позволяющую достойно содержать семью. В России же работа всегда найдется, пусть и не слишком высокооплачиваемая.
«Если бы люди могли находить работу у себя на родине, то, естественно, они бы не мигрировали в другие страны для того, чтобы заработать на жизнь», — заметил Плотников.
Способствует распространению радикальных идей отказ государства от своей социальной функции, падение уровня общего образования и появление социокультурных барьеров внутри еще недавно общей страны. В результате начинают доминировать религиозные группы и проповедники. В наибольшей степени, по оценкам исследователей, это касается юга Киргизии и Таджикистана.
«Последние волны мигрантов — это в основном сельские жители из кишлаков, где образование очень резко упало. Сокращается и число тех, кто владеет русским языком в достаточной степени, чтобы адаптироваться в новом для них обществе. Именно слабое образование нередко становится причиной вовлечения в радикализованные сообщества», — говорит Плотников.
Этим, к слову, воюющие в Сирии и Ираке исламские боевики из Средней Азии отличаются от коллег из западных стран, у которых, как правило, достаточно высокий уровень образования.
И снова деньги
В целом причины, по которым люди приходят к экстремистским идеологиям, очень разные, отметил завотделом исследований по международной безопасности RUSI Рафаэлло Пантуччи. Среди них заметное место занимают трудности социальной адаптации.
Мигранты часто сталкиваются с бюрократическими проблемами, сложностями в получении разрешения на работу, эксплуатацией со стороны посредников в переезде и работодателей. Стигматизация и общественные предрассудки, негативное восприятие «понаехавших», характерное для всех стран, принимающих большое количество мигрантов, также препятствует их успешной интеграции в новую среду.
«В ходе поиска своей идентичности одним из привлекательных вариантов оказывается вовлеченность в деятельность экстремистских организаций, — поясняет эксперт. — Многие говорили о роли интернета и социальных сетей в налаживании связей с какими-то террористическими группировками».
Но на первом месте оказался не религиозно-идеологический, а экономический фактор. В зависимости от страны происхождения мигрантов его доля в ответах колеблется от 55 до 70%.
«Неустроенной и несформировавшейся молодежи обещают большие для них деньги: скажем, 2000 долларов США, дают аванс 200 долларов, бедняги идут в бой, и очень многие из них погибают. Вследствие чего получается, что вербовщики наживаются на людях», — сетует Плотников.
Денежный фактор упоминался постоянно, согласился с коллегой господин Пантуччи. И для Западной Европы, по его словам, тот факт, что экономическая мотивация может приводить к радикализации, является откровением.
Группы риска
Наиболее уязвима перед экстремистской идеологией молодежь в возрасте до 20 лет, не обремененная семьей, с низким уровнем общего и религиозного образования и большими запросами, желанием получить все сразу «здесь и сейчас», не задумываясь о моральных нормах и принципах. Также в группу риска входят нелегальные мигранты и одиночки без устоявшихся социальных связей.
«Как правило, вербовщики через доверенных лиц изучают среду трудовых мигрантов и в первую очередь обращают внимание на людей внушаемых, имеющих проблемы с законом, оказавшихся на территории РФ с просроченными документами и таким образом поставившими себя в ряд нелегалов», — объясняет Плотников.
Не так страшен черт
Авторы исследования уверяют, что радикализация трудовых мигрантов из стран Центральной Азии на территории России и их выезд на Ближний Восток для участия в боевых действиях на стороне террористических формирований не имеют массового характера. Да и вообще не так уж много выходцев из данного региона оказались в Сирии и Ираке.
По данным официальной статистики, на июнь 2017 года в РФ работали 1 млн 920 тысяч граждан Узбекистана, 1 млн 60 тысяч представителей Таджикистана и 620 тысяч человек из Киргизии. Подавляющее большинство занято на различных стройках. При этом общая численность населения Узбекистана превышает 32,5 млн человек, Таджикистана — 8,9 млн человек, Киргизии — 6,1 млн человек.
За ИГ* воюют лишь несколько тысяч человек из среднеазиатских государств. Боевиков из стран Магриба, Иордании и Саудовской Аравии в разы больше по отношению к общей численности населения этих стран.
Пик выезда в Сирию и Ирак пришелся на 2014 год — первую половину 2015 года. С начала операции российских ВКС в Сирии число желающих отправиться в эти горячие точки стало резко сокращаться. Напротив, многие из тех, кто уехал ранее, начали возвращаться. Правда, это породило новую проблему: возникла угроза подрывной деятельности экстремистских организаций внутри разных стран. Теперь новобранцев-радикалов призывают оставаться на родине и устраивать теракты по месту жительства.
«Когда мы начинали это исследование, вопрос возвращения боевиков из горячих точек еще не был на первых полосах СМИ. Но теперь это важный вопрос, о котором следует задумываться», — предупреждает Пантуччи. По его мнению, не помешало бы разработать специальную стратегию, чтобы понять феномен иностранного террориста — боевика.
Российскому правительству он предлагает задуматься о пересмотре требований к регистрации мигрантов (возможно, этот процесс можно оптимизировать и улучшить) и активнее способствовать их культурной адаптации.
Эксперты считают, что ряд мер должны принять и страны Центральной Азии. Прежде всего наладить изучение русского языка и основ российского миграционного законодательства.
Директор общественной организации «Поиск общих точек соприкосновения. Кыргызстан» Кенешбек Сайназаров, в свою очередь, предложил больше внимания уделять распространению медиаграмотности. Сегодня, когда появилось огромное количество разных источников информации, важно уметь правильно с ними обращаться, пояснил эксперт.
_______________________________________________________________
* ИГИЛ, или «Исламское государство» (ИГ), — террористическая организация, запрещенная в России