Кому-то понравился прямой и конкретный стиль нашего дипломата, а кто-то посчитал, что это отход от высоких стандартов советской и российской дипломатии. Эти два лагеря разделились скорее по политическим критериям, оппозиционеры больше ругают нашего дипломата, а патриотически настроенные граждане скорее хвалят.

Но обсуждать нужно не стиль и патетику того, как Владимир Сафронков в этом конкретном случае обращался к своим западным коллегам. Обсуждать нужно изменившийся мир дипломатии вообще. Ведь для тех, кто регулярно следит за заседаниями Совбеза ООН и за сферой мировой дипломатии, ничего удивительного и неожиданного в этом случае не произошло.

Во-первых, стоит сказать, что Владимир Сафронков заменяет ушедшего от нас Виталия Ивановича Чуркина, большого и опытного дипломата. Заменить его в один миг — дело крайне трудное и почти невозможное.

Стоит напомнить, что именно Виталий Чуркин в 1992 году, став заместителем министра, впервые в истории российской дипломатии начал проводить регулярные брифинги для иностранных журналистов. Тогда это был нонсенс для нашей дипломатии. Как можно так быстро реагировать на сложные внешнеполитические вопросы? Ведь каждый ответ должен быть продуманным, не вызвать чьего-то неодобрения, в тоже время показывать силу и характер нашей внешней политики. Но Виталий Иванович ничего не придумал, он лишь догонял по стилю западную дипломатию, которая с помощью своей публичности и даже упрощения стала ближе к простым людям. Такой же манеры Виталий Чуркин придерживался, занимая ответственный пост представителя России при ООН.

Часто бывает, что не должность наполняет человека статусом, а человек наполняет должность смыслом и статусом. Я приведу пример Дмитрия Олеговича Рогозина, который до работы в Правительстве почти три года являлся представителем России при НАТО. До появления Рогозина в Брюсселе, большинство вообще не подозревало, что такая должность существует. Большинство не сможет назвать, кто занимал эту должность от России до Рогозина и после него. Дмитрий Олегович был политиком, пришел на ту должность как политик, и вел содержательную и публичную работу, полно освещая свои заявления, действия и шаги. Он это делает и сейчас. Это наполняет работу Дмитрия Рогозина максимальной прозрачностью и доступностью для населения. Это западный стиль поведения политика, который сильно отличается от того, как вели себя советские чиновники и дипломаты.

Но вернемся к Владимиру Сафронкову и его резонансному общению с британским коллегой. Реплика русского дипломата прозвучала в ответ на выступление Матью Райкрофта, который заявил, что Россия «злоупотребляет правом вето, поддерживает режим Асада и применение химоружия, поэтому Москва потеряла доверие». Такое искажение фактов нельзя было оставить без ответа. Это всегда делал Владимир Чуркин, это всегда делал Сергей Лавров и Дмитрий Рогозин. На каждый выпад нужно отвечать публично — только так можно работать в рамках информационных войн с западными партнерами.

Недипломатичное на первый взгляд выступление Сафронкова — это технология по привлечению, либо отвлечению внимания от какого-то заявления. Эта технология на этот раз полностью сработала, ведь в российских и западных СМИ активно обсуждается этот выпад русской дипломатии в стиле Дональда Трампа, а не слова Матью Райкфорта. Да, Сафронков сработал более грубо, чем это делал до него Виталий Чуркин, который тоже часто позволял себе выходить за грань дипломатического языка. Но и опыт этих дипломатов пока несравним. Но общий подход работы нашего представительства при ООН остался прежним, а это самое важное. Общий подход, цель которого — любыми способами и средствами защищать позиции России на этой площадке.

Те, кто сейчас активно ругает стиль Сафронкова, скорее всего ранее не следили за заседаниями Совбеза ООН. Нужно понять, что театральные и эмоциональные выступления на этой площадке являются частью стиля большинства дипломатов, чьи позиции там имеют решающее значение. Ведь никакие важные решения там уже давно не принимаются, 98 процентов резолюций взаимно блокируются. И не так важно, стоящая ли эта резолюция или нет. Западный мир всегда блокирует резолюции России, а Россия и Китай блокируют резолюции Запада. Вспомните истерики предыдущего постпреда от США Саманты Пауэр, они совершались регулярно.

Дональд Трамп сегодня при обсуждении внешней политики использует такие термины как «животное», британский мидовец Борис Джонсон вел образ жизни «политика-фрика» еще до того, как занял столь важный пост. Интересно отметить, что и Саманта Пауэр, и Борис Джонсон являются выходцами из журналистики, и ранее они не имели к дипломатии никакого отношения. Но это не мешает им сегодня представлять голоса своих стран и защищать их интересы. Они это делают снова не по классическим канонам мировой дипломатии, делая из неё лишь один из рычагов постоянного информационного противостояния.

Мы снова всего лишь мимикрируем под западную дипломатию и западный стиль этой дипломатии. Как раньше Виталий Чуркин вводил современные западные методики в нашу дипломатию, так и Владимир Сафронков целиком и полностью отвечает стилю современной дипломатии. Это не мы говорим на таком языке, это мы говорим на их языке — на языке провокаций, информационных вбросов и фейков. Это мир дипломатии, где важнее не правда и суть, а созданный образ и яркость речей.

Зачем в Российском МИДе появилась должность Марии Захаровой? Для придания большей публичности и простоты работе нашего внешнеполитического ведомства. Мы создали свою версию Дженнифер Псаки, куда более интересную и яркую.

Мы долго сопротивлялись всем этим изменениям роли дипломатов в мире последние десятки лет, пытались сохранять высокий советский стиль, школу и т. д. А оказалось, что этого всего не нужно. Дипломатия стала частью информационного противостояния и потеряла свою элитарность. И в этой сфере стали появляться журналисты, шоу-мены и даже фрики — они делают картинку и результат. 

Никто не следит за сказанным, не нужно никаких доказательств сказанного — это новый стиль мировой дипломатии. Мы стали тоже меняться. Хорошо это или плохо, покажет только результат. Но факт остается фактом — происходит упрощение дипломатии и дипломатического языка, а наши подстраиваются под стремительно меняющийся мир.