Чтобы каждый мог попробовать всё разнообразие, скажем, лакомств со всего мира. Чтобы каждый мог приобщиться к культурным богатствам всего мира. С другой стороны, чтобы каждый производитель мог предложить свою продукцию всему миру.

Естественно, глобализация, понимаемая таким образом, существенно обостряет конкуренцию — но, так сказать, в благоприятном формате, то есть в том, чтобы она действительно способствовала отбору лучших и восприятию всеми опыта и предложений лучших.

Увы, сейчас глобализация развивается прямо противоположным образом. Она превращается в постепенное подчинение если не всего мира, то большей его части единому управлению, единому стандарту и единому одностороннему управлению. Она сейчас происходит в интересах не всех, а только одной группы. Причём довольно узкой, да ещё и сужающейся по мере развития процесса. В частности, публицист Антон [отчества не знаю] Копасов в статье «"Оскар" отправляется» отметил: Ангела Доротея Хорстовна Каснер (по первому мужу — Меркель) «всего за год прошла путь от европейского генерала до американского ефрейтора». Действительно, в рамках спровоцированного Соединёнными Государствами Америки конфликта и организованных ими по поводу этого конфликта санкций Европейский союз практически полностью превратился из самостоятельного экономического и политического центра в безвольный придаток СГА.

Выходит, сейчас мы столкнулись не с глобализацией в том смысле, какой придавался этому понятию изначально (в моей статье, естественно, изложен не мой личный взгляд, а обещания, изначально данные авторами самого понятия глобализации). Мы имеем дело не с глобализацией, а с монополизацией. А это понятие качественно иное и во многом противоположное.

Более того, как показал Михаил Леонидович Хазин, сейчас процесс глобализации продвигается, по сути, только стремлением расширить рынки — а это подразумевает и стремление к их монополизации. В конце концов возникло объективное препятствие к расширению: рынок охватывает уже весь мир (за исключением, естественно, неимущей его части: рынок ориентирован не на потребности, а только на платёжеспособный спрос), дальнейшее наращивание производительности труда путём расширения рынка уже невозможно — и глобализация полностью переведена в режим монополизации, когда каждая из компаний, уже присутствующих на общемировом рынке, пытается уничтожить остальные всеми средствами (вплоть до уничтожения государств или межгосударственных объединений, базовых для этих компаний).

Одновременно, как показал тот же Хазин, возникли сложности в наращивании производительности труда путём его разделения. Они могут привести даже к деглобализации — распаду уже сложившегося мирового рынка на несколько не зависимых друг от друга блоков. Следует признать: такой распад будет в сложившихся условиях прогрессивным. Ведь он даст возможность строить новую глобализацию именно на изначально декларированных принципах максимального разнообразия и всеобщего равноправия.

Увы, не могу предсказать, когда это произойдёт. Могу только ещё раз повторить: глобализация без разнообразия и без равноправия обречена то и дело заходить в тупики. Один из этих тупиков мы наблюдаем сейчас. Вероятнее всего, нам предстоит увидеть ещё очень многие подобные тупики — не берусь предсказывать их конкретные формы.

Но в то же время полагаю: идеальная глобализация, соответствующая первоначально заявленной концепции всеобщей доступности и предельного разнообразия, неизбежна вовсе не ради наращивания массовости производства, а просто потому, что очень многим действительно хочется всюду побывать и всё попробовать. Чем больше возможностей для этого мы получим, тем счастливее будет всё человечество — как ни пафосно это звучит.