Дзен
Телеграм
В 1916-м году опытный маг при помощи заклинаний намеревался захомутать саму Смерть, но поймал в ловушку её младшего брата — Морфея, Сэндмена, Песочного человека. Однако несмотря на все попытки уломать пленника, не добился от того ни могущества, ни бессмертия. Спустя семь десятилетий обессиленному Сэндмену удалось выбраться из-под колпака и вернуться в обескровленное из-за его долгого отсутствия царство Сна. Теперь необходимо вернуть некогда отобранные у него магические орудия: суму с песком ему отдаст Джон Константин, за шлемом он отправится в Ад, а могущественный рубин следует вырвать из рук Доктора Судьбы…
Рецензировать культовый графический роман, отметивший в прошлом году своё 25-летие, — дело, конечно, неблагодарное. Но позволительное в виду его русскоязычного переиздания: «Азбука-Аттикус» закрепляет своё лидерство на рынке «взрослых комиксов», заново выпуская легендарное «десятикнижие» — не очередное «абсолютное издание», на которые уже «подсели» фанаты, а именно том за томом, от начальной главы до финальной.
Итак, «The Sandman. Песочный человек. Книга 1. Прелюдии & Ноктюрны» — «маленькая ночная серенада», по словам её автора Нила Геймана (художники Сэм Кит, Майк Дрингенберг, Малкольм Джонс III). История впечатляет и захватывает: не прибегая к помощи каких-либо изощрённых приёмов, Гейману удаётся поймать читателя простейшими, казалось бы, элементами своего рассказа. Действо разворачивается и правда как сон — то ускоряясь, то замирая, позволяя себе то отступить, то забежать вперёд. Здесь персонаж может вдруг выйти из портретной рамы, внезапно напавший сон — также вдруг — способен преобразить развитие сюжета, а по воле героя день — раз! — и мгновенно сменяется ночью. Нет никаких проблем и с пространством: Сэндмену достаточно просто «нарисовать» в воздухе «окно» — и исчезнуть в нём, по ту сторону своего мира, «закрыв» дыру за собой. Но не бойтесь потерять ни его, ни связующую нить: в конце концов, всегда можно вернуться назад, перелистнув страницы.
Вообще, как и любой другой графический роман высшего качества, «Сэндмен» рассчитан на многократное прочтение — ну или разглядывание, как кому будет угодно. Первый раз — проход вдоль сюжетной линии. Второй — поглощение фона. Третий — улавливание скрытых нюансов и потаённых мотивов. И каждый новый взгляд на раскрытую книгу — это наслаждение исключительной насыщенностью рисунка, его невероятной проработкой, а заодно фантастическими порой ракурсами, поворотами и общей структурой.
В послесловии, написанном Гейманом в далёком июне 1991-го, он признаётся, что каждая глава первого тома — своеобразная дань различным популярным и вписывающимся в рамки комикса жанрам. «Сон праведных» и «Ты увидь меня во сне» задуманы как английские хорроры: классический и современный; «Надежда в Аду» — тёмное фэнтези, а «Пассажиры» — попытка ввести в сюжет супергероев. Свой собственный голос, по его словам, Гейман обрёл лишь с эпилогом, завершающим первые злоключения героя: в «Шелесте её крыльев» появляется та самая Смерть, о которой год назад мы уже писали особо.
Смертей здесь полно и с маленькой буквы: в этом отношении «Сэндмен» заметно отличается от иных комиксов, соблюдающих определённые границы приличия. Гейману мало чёрного юмора на словах (заголовок газеты: «После развода родителей ребёнка съела корова», ремарка автора: «Уже два часа, как Авель мёртв. Но теперь ему немного лучше») — он направляет художников на то, чтобы насытить кровью и картинку. Хотя иногда хватает одних только кровавых брызг (они выглядят тут страшнее самой сцены жестокого убийства), в другой раз — и просто пустого квадрата: даже без рисунка он кажется сильнее и красноречивее соседних «кадров».
Но особенно дорога создателям романа тема головы — главного признака жизнеспособности персонажа. Голова предателя здесь разлетается на ошмётки. Голова сиделки отваливается с тела и разговаривает с проснувшимся больным, заливаясь хохотом. Говорит и голова, висящая на пике на воротах Ада. Отрубленная голова на блюде намекает на историю Саломеи. Не повезло и не имеющему отношения к сюжету Бобику, собачью голову которого держит в руках некий бородач…
Кульминационное пиршество в этом плане составляет шестую главу «24 часа» — вот где самая жесть, после которой, цитируя интервью Геймана, «многие перестали читать „Сэндмена“ и вновь взялись за него, лишь когда им сказали, что теперь это безопасно». Тут тебе и отрезанный палец, и приколоченная тремя гвоздями кисть, и глаза, выколотые спицами… Страшно даже пересказывать. И в довершении всего, по окончании бойни, на стене кафе, заваленного трупами, отчётливо видна надпись, выглядящая в данном контексте откровенно издевательски:
«Пожалуйста» и «Спасибо» — волшебные слова.Впрочем, что вы хотите от мира, где в выпуске телевизионных новостей вслед за сообщениями о наступлении Армагеддона следует рекламная пауза и сюжет про то, как жительница Балтимора научила свою утку танцевать чечётку?..
Из обстоятельных примечаний, ставших визитной карточкой подобного рода изданий, можно узнать, что Сэндмен Геймана — четвёртый в ряду прочих Сэндменов издательства «DC Comics». Что своё вдохновение авторы питали в фильмах Питера Гринуэя и образах Ганса Рудольфа Гигера, в сериале «Альфред Хичкок представляет» и в огромном количестве песен, из которых многие напрямую посвящены Снам и Песочному человеку (Гейман, в частности, говорил, что хит «I'm Set Free» группы «The Velvet Underground» вообще «содержит весь сюжет «Сэндмена»). Главный герой, оказывается, изначально был задуман Гейманом как «очень анорексичный» Конан-варвар, а срисован художником с Боно из «U2», в то время как Люцифер напомнит кому-то молодого Дэвида Боуи — тех времён, «когда он ещё исполнял фолк». Любопытен и тот факт, что включённая в повествование «сонная болезнь» действительно охватила всю Европу в первой четверти прошлого века:
Учёные до сих пор не понимают, что её вызвало, и мне понравилась идея возложить вину на пленение Сэндмена,— говорил на сей счёт Нил Гейман.
Но «Прелюдии & Ноктюрны» — это только начало, первые шаги истории, некогда покорившей мир, а теперь возвращающейся и в Россию.