Спустя три с половиной года после моего отбытия из параллельного мира я уже могу подвести итог моей социализации. Что получилось из того, что я планировал, и каких ошибок я порекомендовал бы избегать тем, кто только-только вернулся в наш «о дивный новый мир».

За полгода до освобождения мозг стал активно придумывать возможную будущую деятельность. Чего там только не было: пасека на Алтае, майнинг на горной речке, видеоблогерство в кругосветке, программирование дронов, вахты на рыболовецком судне и многое-многое ещё более фантастическое.

Конечно же, ничего из этого не сбылось.

Как не осуществился и мой, казалось бы, самый простой вариант — я так и не устроился на работу в офис.

Почему-то я был уверен, что нынче явный дефицит просто в адекватных сотрудниках, вовремя выполняющих свою работу. Но, во-первых, на взгляд многих, я казался им после освобождения не таким уж и нормальным: мне сложно было сдержать эмоции, я радовался ежесекундно каждой мелочи, и эту радость было трудно скрыть. А счастливый без явной причины человек в России кажется уже неадекватным.

Во-вторых, оказалось, что я физически не могу выказывать своё послушание, даже в рамках должностных инструкций. После стольких лет выполнения команд «стоять-сидеть-подъём-отбой» я до тошноты уже больше не мог работать под чьим-то руководством.

Возможно, попадись умный и опытный руководитель, я бы социализировался в планктонную рутину какого-нибудь отдела продаж, но ведь надо мной мог оказаться и тот донельзя некомпетентный д*****б, что на свою должность попал благодаря связям и лояльности.

За десять лет своего путешествия в параллельный мир я встречал таких множество: от следователей с прокурорами, что не могли отличить счёт от счёта-фактуры, до замов оперативных отделов и начальников исправительных колоний, что треть своей работы перекладывали на спецконтингент.

Россия. Чита. Надзиратель и осужденные колонии строгого режима № 5. © Евгений Епанчинцев / ТАСС

И в-третьих, что лично мне очень помешало социализироваться в окружающем меня пространстве — это законодательная необходимость ходить на поклон к сотрудникам силовых ведомств. Пусть у меня это всего лишь административный надзор у довольно-таки дружелюбных и сильно уставших людей, но тем не менее сама по себе обязанность ходить по служебным кабинетам оказалась для меня дико неприятной. Чего я хотел в вольной жизни больше всего, так это как можно реже пересекаться с «погонами». Тут счастье от одной только возможности идти прямо без окрика, и вдруг закон, писаный теми же, кто устанавливал и Правила внутреннего распорядка, обязывает меня сидеть дома по ночам, не ходить на концерты и раз в неделю стучаться в казённую дверь.

Вписаться в нормальную жизнь недавним арестантам мешают и списки неблагонадёжных. Они могут быть как официальными — Росфинмониторинга, так и неофициальными, в госотделах по борьбе со всеми теми, кто был когда-то замечен в инакомыслии и антисистемных деяниях. Поменять в банке валюту? Нет. Оформить у нотариуса доверенность? Нет. Открыть расчётный счёт? Нет. Устроиться на хорошую официальную должность? Скорее всего, нет. Вы в списках. По веским государственным причинам вас среди полноценных граждан нет.

Социализация?

И встаёт выбор как минимум перед тремя направлениями: эмиграция, второй тюремный срок или полная и бескомпромиссная адаптация к тем условиям, что от недавних лагерных не сильно-то и отличаются.

Четвёртый вариант — уйти в юридическую или правозащитную деятельность, направленную на поддержку тех, с кем ещё не так давно сидел за одним столом, но этот вариант условный. Он тонкой гранью проходит между первыми тремя и в любой момент может одним из них и оказаться.

Тех, кто «на карандаше», всё больше. Обычные рядовые «освобожденцы» по народным статьям чаще всего сталкиваются с банальным отсутствием хорошо оплачиваемой работы. Но те, кто был выдернут Системой за их неблагонадёжный образ мышления, будут в списках госструктур до конца жизни их самих или Системы. И неважно, ходили они отмечаться в ближайшее отделение учёта подозрительных граждан или уехали далеко и безвозвратно, — в базе данных они есть, и за ними смотрят. Возврат таких в социальное общество Системе невыгодно: они могут быть миной замедленного действия в её фундаменте лояльных и послушных.

Однозначно, социализации освободившегося человека мешает не только бдящее государство, но и множество внутренних проблем, в том числе и психологических. Непонимание развившихся за его отсутствие технологий, невысказанная претензия к равнодушию общества, злость на безнаказанность недавних палачей. Кажущееся отсутствие перспектив довольно быстро ввергает в депрессию. Это чувство в лучшем случае приводит бывшего заключённого к алкоголизму, в худшем — к уголовному рецидиву, суициду или, что чаще, просто к остановке сердца.

Депрессия.© pixabay.com

Если человека встретили родные, близкие или семья, ему повезло. Но не всегда его счастье может быть долгим. У родных — дела, у близких — старость, семья уже и не семья — она отвыкла, вот тогда-то их и настигает тяжёлое чувство «никому-не-нужности». Сильный идёт вперёд, но таких единицы, большинство же уставших от пережитого привычно склоняют голову и замирают в послушной апатии навсегда.

Советов для быстрой адаптации у меня немного, но их работоспособность проверена мною лично.

Постоянная учёба

Годы за решёткой — это отставание. Тебя будто держат за ноги, не давая идти вперёд. И чтобы потом всю жизнь не догонять, учиться придётся втрое больше. Что важно — учиться постоянно. Но чему именно? Что вскоре после обучения можно будет монетизировать? И вот здесь для «освобожденца» открывается замечательная возможность наконец-то заняться тем, что ему действительно по душе. Пока большинство его неотсидевших сверстников тянут лямку на опостылевшей работе и боятся изменить род своей деятельности, у освободившегося человека действительно есть то, что называется свободой. Но полноценно реализоваться ей может дать только учёба.

Обучение.© pixabay.com

Непрекращающийся поиск возможностей

Почти все бывшие зеки сталкиваются с чувством одиночества. Некоторые свою ненужность ощущают с первого шага «за шлюза»: их не встретили, семьи давно нет, друзья в земле или уже не друзья. Эйфория от воли проходит быстро, стоит только начать искать работу или пытаться восстановить прежние связи. Все заняты своим, и никто бывшего зека пристраивать на хлебную должность не спешит.

Избежать чувства ненужности помогает реализация своих навыков и знаний. Но кому нужен опыт отсидевшего зека? Именно здесь и раскрываются прелести фриланса, где успех так сильно зависит от усилий самого человека. От его навыков и тех самых знаний, что ему придётся получить из постоянной учёбы.

Физическая активность

Даже если «освобожденца» поначалу ждёт только разгрузка вагонов или должность разнорабочего на стройке, ему обязательно придётся нагрузить себя дополнительной физической активностью. И связано это не только с его здоровьем и количеством энергии. Для поиска новых возможностей очень важно расширять круг общения, и хороший спортзал даёт для этого отличную возможность. И да, здоровье для успешной социализации тоже немаловажно.

Физическая активность.© pixabay.com

Путешествия

Пусть это будет только выезд в соседнюю область, или в лес, или в горы, или хотя бы прогулка по центру собственного города, но смена окружающей картинки необходима для того, чтобы скорее вернуть на место поехавшую за решёткой крышу. Замкнуться в своей квартире и выходить в свет только по крайней необходимости — естественное желание многих «освобожденцев». Из этого состояния себя надо вытаскивать насильно, и путешествия для этого подходят лучше всего.

Путешествия.© Pexels.com

Новые отношения

Ничто так хорошо не адаптирует к социуму выпавшего из него человека, как обычные человеческие отношения. Дружба или влюблённость — это тот огромный потенциал для самореализации, о котором мечтают практически все несчастные люди. Проявлять себя в заботе о ком-то, быть достойным рядом с достойной, стараться не только для себя, но и для человека рядом — всё это помогает забыть прошлое и жить настоящим, то есть адаптироваться к окружающему миру.

Моим трамплином после освобождения стала встреча с Марией Косовской и знакомство с Володей Акименковым. Литературный кружок подстегнул меня писать, а грант на обучение из Фонда помощи политузникам открыл мне новую профессию.

Рассказы я пишу и поныне, а моя учёба не прекращается ни на миг. И спустя три года после возвращения я могу позволить себе заниматься тем, что мне по душе, и жить так, как я хочу — без начальников, корпоративных уставов, распорядков дня, дресс-кода и форм отчётности.

Да, кстати, Мария Косовская всё так же пишет, недавно у неё вышла новая детская книга, а Володя Акименков всё так же собирает средства для помощи политическим узникам. Новый год будет, несомненно, хорошим, если у ваших детей будут «Приключения Тима», а на счету Володи Акименкова будет ваш вклад на будущую социализацию, возможно, таких же, как я.