Вот уже две недели, как полное забвение. Ни адвокатов, ни «ознакомки». Опять все затягивается. С одной стороны — хорошо, в феврале искать свидетелей легче, чем в начале года. С другой стороны — здесь всё уже так ****** [надоело]! Я готов к судебным стычкам, к схваткам, к войне, но с такими «активными» адвокатами меня накрывает уныние.

В последнее время настроение скачет вверх-вниз по десять раз на дню. То готов свернуть горы, то хочется забраться с головой под подушку и «отвалите вы все!».

В последних письмах Любимой перестал чувствовать ее поддержку. Быть может, я мнителен, а возможно, и она устала. Однако мне от этого все хуже и хуже. Зато появилась злость. Пригодится на суде.

* * *

Ровно год назад на волю вышел Лис. Мой бывший сокамерник, провокатор и агент еще долго будет надоедать моей жене, втираться к ней в доверие, разводить ее на деньги. И разведет. И в квартире поселится. И еле-еле отвяжется.

Помню, когда я наконец-то узнал из «задержавшихся» у следака писем, что этот «шакал» признаётся ей в любви и шантажирует моим здоровьем, у меня чуть сердце не остановилось. Бить стены «Лефортово» было бесполезно. Но я бил. И мечтал, что кара настигнет этого ублюдка еще при этой жизни. Честнов — была его фамилия. Хотя он утверждал, что Юсупов. После него я еще не раз попадал в камеры к «агентам влияния», о которых уже писал.

Как-то раз меня занесло сразу к двум. Конечно, кто они на самом деле, я узнал гораздо позже, а тогда они были «люди как люди». Один сосед, худощавый брюнет, специализировался на «террорах» и на тот момент только проходил обработку Системой.

Вроде бы чеченец, а Женя Петров. Вроде бы мусульманин, а у следователей в кабинете покрестился. С виду мальчик, а по газетам — сборщик податей для Доку Умарова.

Позже я узнал, что немало лефортовских «терроров» имели на Женю Петрова большой зуб. Тот в своих показаниях то одного «видел», то другого «опознал». Впрочем, мне их разборки были совсем не интересны. Однако это был мой первый сосед мусульманин, хоть и бутафорский.

Вторым соседом был жирный лентяй. Мошенник по уголовному делу и доносчик по слухам. На меня доносить уж было нечего, после общения с Лисом я стал давать следствию пусть и сказочные, но показания, то есть «спрыгнул с 51-й» и пошел на контакт со следствием.

Но со стороны мне было интересно наблюдать, как работают агенты. То невинные вопросы, мягко перетекающие в домашний допрос, то провоцирующие подколы, выводящие на эмоциональные оправдания, то откровенные вопросы «в лоб».

Как-то Петров не выдержал и пообещал ночью заколоть соседа, как жирную свинью. В тот же вечер «террора» увели из нашей камеры. Напоследок он при всех заявил, что толстый из «оперских работничков», и посоветовал мне быть с соседом аккуратнее. Странно, но жирдяй ничего не сказал. Хотя нормальный человек за такие слова призвал бы к ответу.

В «хате» я замолчал как «рыба об лед». И конечно же, стал аккуратно предупреждать всех новых соседей о провокаторе. Его вызывали на допросы, после которых он всегда приходил с автомобильными журналами, а бывало и с «Плэйбоем». На мои удивленные вопросы он горделиво рассказывал, как спер у следака очередной журнал со стола. Думаю, он доносил за глянцевые картинки.

Толстый сосед очень любил поесть. После еды он целыми днями валялся на койке, уткнувшись в стену. Он фантазировал о богатстве. Такой уход от реальности мне был в новинку, и я поначалу считал, что тот притворяется. Но нет, сосед смотрел по телевизору «Квартирный вопрос» с «Дачным ответом» и потом визуализировал ремонт в своей несуществующей двухъярусной квартире.

К ней он подъезжал на последней модели BMW, что была вырезана из журнала и зубной пастой прилеплена на стену. В перерывах между мысленным онанизмом и вялыми допросами соседских мусульман толстяк с завидным аппетитом подчищал холодильник. Когда заканчивались чужие продукты, — а свои он не получал, — сосед крошил в миску хлеб, густо заливал его подсолнечным маслом и обильно сдабривал специями. После страданий на «толчке» он проклинал свою жадность и клялся объявить голодовку. На следующий день все повторялось.

2010 год мы встречали вместе. Пили газированный «Дюшес». Снежинки на стенах создавали праздничное настроение. Все, конечно же, загадали в следующем году вернуться домой. Я в исполнении своего желания был уверен на 100%. Год спустя я улыбаюсь своей наивности.

После отъезда странного чеченца с русской фамилией к нам заехал уже настоящий мусульманин. Магомед был довольно-таки начитан и в меру религиозен. Что не помешало ему в свои сорок отхватить четырнадцать лет строгого за глупейшее похищение сына какого-то нефтяного магната прямо в центре Москвы. По неснятым номерам на машине их и вычислили.

С Магомедом мы частенько дискутировали о Коране, о жизни в мусульманских деревнях, о терактах и джихаде. Сосед-фантазер в эти часы как мог боролся со сном и слушал-слушал-слушал.

Как-то Магомеду родственники прислали огромный копченый курдюк. Вонял он страшно. В холодильнике лежал он недолго, все продукты пахли курдюком. Магомед убрал его под шконку. Запах стоял неимоверный. На вкус баранье сало сильно отличалось от привычного, я так и не смог его есть. А вот толстяк уничтожил его с удовольствием, но запах в «хате» еще долго не мог выветриться.

Однажды толстый агент прихвастнул, что на воле у него был «Хаммер». Я сначала не поверил. Но при очередной банной помывке я вдруг вспомнил поговорку «Чем меньше хер, тем больше джип» и понял, что хотя бы один раз он мне все же не соврал.

Читайте больше тюремных историй у меня в фейсбуке