Почти пять лет назад, в сентябре 2015 года, столичный бизнесмен Павел Захаров купил большую и весьма недешевую квартиру.

«Сто сорок миллионов, расчет наличными в банке через ячейку. Абсолютно стандартная схема. Были риелторы с обеих сторон, сопровождали сделку от и до», — рассказывает он о деталях приобретения жилья.

«Квартира была ипотечная. Павел Захаров в рамках сделки давал деньги на то, чтобы ипотеку закрыть. Все документально оформлено, все было в банке, инкассация, ячейки, риелторы. Был психиатр, который оценивал психическое состояние продавца квартиры — Алексея Кнекова. С точки зрения покупателя, как действует сегодня у нас рынок, Захаров предпринял все усилия для того, чтобы все было максимально официально и чисто», — говорит жена продавца квартиры Ольга Кнекова.

«Заселились в эту квартиру в 2015 году и спокойно жили. И вдруг, 6 мая 2019 года, супруга продавца этой квартиры сообщает, что по этой недвижимости идет судебное разбирательство. Я про это вообще ничего не знал. Никаких уведомлений не получал, ничего», — рассказывает Захаров.

«Выясняется, что продавца квартиры каким-то жестким образом выставили из бизнеса. Он был учредителем какой-то компании, их там трое было, и у них произошел какой-то корпоративный конфликт. Пошли разные тяжбы, и его бывшие компаньоны пытаются у него все отнять, банкротят и пытаются признать все сделки за определенный период недействительными, начиная с той самой продажи квартиры», — продолжает он.

Теперь за право продолжить жить в этой квартире у Захарова вымогают взятку в десятки миллионов рублей.

Заклятые друзья

Злосчастную квартиру Павел Захаров покупал у Алексея Кнекова. Больше двух десятков лет назад Кнеков вместе с двумя друзьями детства — супружеской четой Максимовых — основал компанию по производству защитной химии для древесины. С годами бизнес разросся до группы компаний, и к 2015 году оборот составлял уже несколько миллиардов рублей.

«Бывшие компаньоны моего мужа решили убрать его из соучредителей, подделав бухгалтерские документы», — говорит жена продавца квартиры Ольга Кнекова.

Если опустить детали, которых хватит на пару хороших материалов, то схема получается примерно такой. Сначала соучредительница Кнекова Елена Максимова обманом вынудила его уйти с поста генерального директора одной из компаний.

«Когда он подписал протокол об уходе с должности гендира, перед ним закрывается дверь. Говорят, что ты здесь больше не работаешь, больше никто, раз в год участвуешь в собрании учредителей», — рассказывает Кнекова.

Оставшись без регулярного дохода, Кнеков и решил продать квартиру Захарову. По словам супруги Кнекова, в этот момент шли длительные переговоры с четой Максимовых о выплате долей. Спустя полтора года Кнеков узнал, что в его отношении суд рассматривает дело о банкротстве.

Дело в том, что для минимизации уплаты налогов дивиденды соучредителям «Сенежа» выплачивались по следующей схеме. Вместо распределения прибыли участники оформляли займы.

То есть по бухгалтерским документам соучредители сначала выдавали займы своим компаниям, а потом возвращали.

Когда Максимовы решили избавиться от моего мужа, то взяли документы бухгалтерские по этим займам, кассира Васюнину, привезли ее к нотариусу и оформили все таким образом, что в течение трех лет бухгалтер и кассир постоянно совершали одни и те же досадные опечатки. Дескать, на самом деле компания выдавала займы Кнекову, а не возвращала. Таким образом Кнеков оказался якобы должен более 50 миллионов рублей, — объясняет жена Кнекова.

Генеральным директором «Сенеж дистрибуция» тогда был Студенов. «Он и подписал исковое заявление о том, что компания выдала займы Кнекову, а он не возвращает. Кнеков якобы договоры займов из общества украл, и, раз остались доказательства, что деньги выданы, есть факт необоснованного обогащения», — говорит юридический представитель Кнекова Дмитрий Смирнов.

С его слов, начиная с этого момента Максимовы начали пытаться всеми правдами и неправдами получить имущество Кнекова. Для этого, например, от имени Кнекова ими было написано заявление о выходе из состава учредителей.

«Есть свидетельские показания Студенова, который после Кнекова стал генеральным директором „Сенеж дистрибуция“. Он рассказывал так: когда Кнеков был гендиректором, он расписывался на пустых листах для платежных поручений. Студенов утверждает, что слышал, как по предложению адвоката Ярослава Ярославцева на таком листе чужой рукой было написано заявление Кнекова», — рассказывает юридический представитель Кнекова Дмитрий Смирнов.

«В период 16—17-го года, когда Максимовы якобы считали, что Кнеков не является учредителем, они вывели на компанию „Царьград“, где учредители и директор — аффилированные с ними лица, чуть больше 500 миллионов рублей, обанкротили ее и закрыли», — добавляет Ольга Кнекова.

В отношении четы Максимовых уже в течение двух с половиной лет по этим фактам ведется уголовное дело по статье «Мошенничество». Любопытных деталей, вроде многомиллионных взяток представителям правоохранительных органов (документы имеются в редакции), хватит на хороший детектив, но это уже тема отдельного материала.

Как же пострадал Захаров? В отношении Кнекова было заведено дело о банкротстве. Благодаря «карманному» финансовому управляющему его бывшие компаньоны сумели выкупить долю Кнекова в 24 тысячи раз дешевле действительной стоимости, по номинальной.

«Действительная доля Кнекова — 33% — только в „Сенеж Препаратах“ на 31 декабря 2017 года оценивалась в 78 миллионов рублей, рыночная цена еще выше. Это только по одной компании. Но, так как положение о продаже имущества утверждается на собрании кредиторов, а кредиторы — Максимовы, их финуправляющий прикрыл на это глаза, и в суд пришли такие документы. Уставной капитал компании — 10 тысяч рублей, доля Кнекова — 3333 рубля. Максимовы заплатили 30 тысяч и еще кричали, что заплатили в разы больше, чем следует», — рассказывает Дмитрий Смирнов.

«Это очень распространенная схема, — говорит председатель адвокатской коллегии „Тамир“ Оксана Михалкина. — Дело в том, что при выходе учредитель может требовать действительную стоимость доли с учетом стоимости всех активов, которые на момент выхода из числа учредителей имели место быть. Поэтому то, что ему заплатили 30 тысяч, он вправе оспаривать и требовать выплату действительной стоимости доли. Но это длительный процесс, это вопрос экспертизы, судов, но, в принципе, добиться этого можно».

Этот же подход финансовый управляющий применил ко всему остальному имуществу Кнекова. Участок на Селигере в 21 сотку, например, оценил в 41 тысячу рублей. Так бывшие соучредители Кнекова подвели под удар и Захарова. Максимовы требуют признать сделку по продаже квартиры недействительной.

Странные связи

«Большего бреда в жизни не видел», — говорит об исковом заявлении юридический представитель Павла Захарова Арман Торосян.

«Если вкратце, там излагается следующее. У продавца квартиры — Кнекова — есть супруга. У нее свой бизнес, салон красоты. Он находится по соседству со старым местом жительства Захарова на улице Ватутина, соседнее здание. На основании этого истцы делают вывод, что мой клиент — Павел Захаров и продавец — Алексей Кнеков — друзья. То есть они аффилированы, сделка была безденежной и ее надо признать недействительной и прекратить право собственности Захарова», — делится Арман Торосян деталями.

«Это не оценочное суждение, аффилированность надо доказывать документально. А выводы по поводу салона красота — это все слова, а слова ничего не значат», — говорит Оксана Михалкина.

Теперь Захаров вынужден подтверждать в суде, что на момент совершения сделки располагал необходимыми денежными средствами. Любопытно, но в зависимости от адресата общения Максимовы лихо меняют стоимость злополучной квартиры.

«В суде Максимовы квартиру в 275 „квадратов“ по плану БТИ оценили в 11 миллионов, прекрасно зная, сколько она реально стоила. Елена Максимова была у нас поручителем по ипотечному кредиту», — говорит супруга Кнекова.

© pexels.com

«Нам говорят, что цена была занижена. Оценщик, не приходя в квартиру, удаленно оценил ее в 170 миллионов. Мы провели свою оценку. Нам эксперты сказали, что на момент сделки мы переплатили миллионов двадцать», — говорит юридический представитель Захарова Арман Торосян.

По словам Торосяна, о том, что на квартиру наложены обеспечительные меры, Захаровы узнали совершенно случайно, никаких повесток не было.

«Когда пришли в суд, там в определении было сказано, что нужно предоставить выписку. Сделали выписку из ЕГРН и оттуда узнали, что в 2017 году на квартиру был наложен арест. Подали заявление о снятии обеспечительных мер, но судья отказала нам, так как нет оригинала определения в деле», — рассказывает Арман Торосян.

«Наши оппоненты были в этом уверены, прямо говорили перед заседанием. Они-то с 17-го года судятся и знают, что в деле нет оригинала, поэтому арест висит. После этого заседания их представитель начал нам говорить, что нам ничего не светит. И сует подписанный арбитражным управляющим оригинал и говорит: платите 30 миллионов, и мы от вас отстанем. Причем 30 миллионов — наличными», — продолжает он.

«Суд требует в подтверждение исполнение моим клиентом — Павлом Захаровым — обязательств по оплате оспариваемой квартиры, чтобы я предоставил подтверждения своей платежеспособности, т. е. то, что он располагал данными денежными средствами», — уточняет Торосян.

«Павел Захаров — владелец крупного финансового учреждения (ломбарда), и в этом бизнесе он работает уже достаточно продолжительное время. Этот бизнес он создавал с нуля, и в настоящее время спустя долгие годы упорной и кропотливой работы его совершенно точно можно назвать успешным бизнесменом», — продолжает юридический представитель.

«Покупка квартиры, которая сейчас выступает в качестве предмета спора по делу о банкротстве, как раз и является подтверждением финансовых возможностей Павла Захарова. Поэтому, на мой взгляд, однозначным является тот факт, что сторона по спору, которая пытается признать сделку по покупке квартиры фиктивной, преследует лишь одну цель — дискредитировать Павла Захарова и его деятельность в глазах общественности для извлечения своей выгоды. Кроме того, мой клиент — крупный меценат, на попечении которого находится несколько храмов и монастырей. Многие годы он занимается благотворительностью и осуществляет финансовую поддержку православных храмов, за что неоднократно был отмечен наградами со стороны Русской православной церкви», — добавляет Арман Торосян.

Как дальше будут развиваться события, юрист предсказывать не берется. Есть надежда, что уголовное дело по подделке финансовых документов все же дойдет до суда, и тогда проблема исчезнет. Возможно, удастся доказать легитимность сделки. Увы, пессимистичные варианты также возможны.

В худшем случае судья удовлетворит иск Максимовых. Тогда аннулируется право собственности, все возвращается продавцу. «Покупатель потеряет и квартиру, и деньги. Ему останется только встать в реестр должников, после чего он сможет требовать от продавца свои деньги, но самым последним в очереди», — говорит Арман Торосян.

«В менее мрачном варианте иск удовлетворят, но будут соотносить, что было, чего не было. Тогда квартиру не заберут, но обяжут внести в конкурсную массу денежные средства в каком-то объеме. Веселая математика начнется: как будет производиться оценка, как все будет соотноситься, мы не знаем», — добавляет он.

«Думаю, что квартиру не отберут, потому что у нас Верховный суд неоднократно давал объяснения по поводу добросовестного приобретателя. Поэтому, я думаю, это будет долгая и нервная история, которая в итоге окончится ничем, а квартира останется у покупателя», — считает адвокат Оксана Михалкина.

Очередной суд по злополучной квартире был назначен на май. Окажет ли влияние на назначенную дату пандемия, пока неизвестно.