Дзен
Телеграм
В «Ридус» обратилась Светлана Измайлова, которая рассказала, что не может встретиться со своим законным супругом, отбывающим наказание в колонии № 8 в Оренбургской области, уже более двух лет.
Она писала официальные письма начальнику учреждения, в прокуратуру, губернатору, санитарному врачу, но все тщетно. При этом они оба вакцинированы от коронавирусной инфекции. Но ответ один: длительные свидания закрыты из-за неблагоприятной эпидемической ситуации. Однако право человека на семейные отношения прописаны в Основном законе страны. Можно ли хоть что-то сделать в такой ситуации, разбирался «Ридус».
В статье все имена героинь являются вымышленными. Это сделано по их просьбе, так как если они будут действовать открыто, то их мужьям, находящимся в исправительных учреждениях, грозят неприятности — от помещения в ШИЗО (штрафной изолятор) до отмены возможности освободиться по УДО.
Исправительная колония.
Как рассказала Светлана Измайлова, с супругом они были знакомы с детства. Первая любовь, долго встречались. Но в какой-то момент их жизненные пути разошлись — они разъехались по разным городам, создали семьи, и общение их прекратилось. Пока однажды они не встретились вновь. И после этого уже решили никогда не расставаться.
И это бы у них получилось, если бы не одно но: жениха Светланы поймали на хранении наркотиков. Поженились они, уже когда он находился в колонии.
«Мы тогда с ним виделись три минуты. Нам обещали дать три часа. Но после росписи дали только обнять-поцеловать. Тут же надели на него наручники и увели. И на этом все. Помню только одно: вышла во двор, легла лицом в снег и долго-долго плакала», — вспоминает собеседница «Ридуса».С тех пор они не виделись. Светлана была беременна близнецами, но из-за стресса у нее произошел выкидыш.
Единственный способ их коммуникации — это бумажные письма, так как телефонные звонки тоже под запретом.
Жалобы на то, что женщины уже много месяцев не могут попасть на длительные свидания с мужьями, к нам поступили из колоний в Мордовии, Оренбургской и Рязанской областях.
Исправительная колония.
Иногда запрет отменяют только на неделю
Осенью прошлого года «Ридус» уже писал статью о женщинах, которые не могли долгое время видеться с законными мужьями. Эти ограничения повлияли не только на их личные отношения, но и на их совместных детей. Алиса Волкова из Вологодской области рассказала, что перед тем, как началась пандемия, она забеременела, и у нее родилась дочь. Так вот, ребенок впервые увидел своего отца в полтора года, и то через пластиковое стекло в комнате для коротких встреч.
«Он руку прикладывает к стеклу. Я дочке говорю: „Смотри, это папа“. А она никак не реагирует. Не знает его. Слезы на все это смотреть. Потом ладошки к нему потянула, а из-за стекла дотронуться не может. И у малышки истерика, не могу ее успокоить».После выхода статьи героини материала стали писать, что колонии разрешили семьям длительные свидания. Однако в некоторых ИК это продлилось всего неделю. За это время встретиться успели не все. Это физически невозможно. На одно исправительное учреждение, как правило, положено две-три комнаты для длительных встреч.
Некоторые правозащитники считают, что длительные свидания в колониях открывают на такой короткий срок, чтобы создать видимость, что «у нас запреты снимаются по мере возможности», а по факту это профанация.
Одна из героинь сообщила нам, что просто не успела приехать за неделю. У нее были куплены билеты, сданы все тесты. И в тот момент, когда она отправилась в поездку, чтобы встретиться с мужем, на свидания наложили запрет.
«Чтобы встретиться с мужем, мне нужно лететь с пересадками в четырех городах. Представляете, сколько это времени занимает? Это полное сумасшествие! Я едва успела забронировать все билеты, а личные встречи уже вновь запретили из-за коронавируса», — вспоминает Ирина Сотникова.Немые запреты со стороны ФСИН
В «Комитете против пыток»* нам подтвердили, что проблема реальна и охватывает всю Россию. В организацию поступают жалобы от родственников и близких людей заключенных, которым отказано в личных встречах из-за эпидемической ситуации. Однако ФСИН отказывается идти на контакт и объяснять, как нужно действовать, чтобы все-таки получить право на встречу.
Родственники вакцинированы, делают все необходимые ПЦР-тесты, готовы даже облачиться в костюм химзащиты. Но даже это не дает им возможности встретиться с родными, находящимся в заключении.
«Нет никакой понятной и логически обоснованной схемы действия, как нужно поступать, чтобы доступ получить. Это все выглядит не столько как повышенные требования, сколько как желание воспользоваться пандемией, чтобы не допускать людей на встречу с родными, которые отбывают наказание в учреждениях ФСИН», — рассказала «Ридусу» пресс-секретарь комитета Наталья Курекина.Правозащитница убеждена, что такую жесткую позицию ФСИН относительно личных свиданий можно было бы объяснить заботой о здоровье заключенных на фоне пандемии. Однако вся статистика по ситуации с заболеваемостью ковидом среди осужденных засекречена.
Исправительная колония.
Группа правозащитников совместно с адвокатами и юристами, а также Московской Хельсинкской группой, Санкт-Петербургским «Гражданским контролем»*, Уральской правозащитной группой*, фондом «Общественный вердикт»*, Центром содействия международной защите, правозащитной организацией «Человек и Закон»* провела мониторинг информации из закрытых учреждений ФСИН по поводу ситуации с ковидом.
Выяснилось, что нет никакой прозрачной информации о том, сколько заключенных болеют. Есть данные, что их всех вакцинируют. Но каков процент тяжелобольных пациентов, как их лечат, сколько людей умерли от последствий коронавируса — такой информации нет.
По словам Курекиной, все эти немые запреты со стороны ФСИН без обозначения сроков карантинных мер, без послаблений для заключенных в виде хотя бы разрешения большего количества телефонных разговоров с семьей не вызывают никакого доверия.
«Это довольно низко — так себя вести. Человек и так зависим, а его еще лишают этой положенной по закону встречи с семьей. Это манипуляция, и понятно, почему многие родственники не готовы открывать лица и называть фамилии: потому что они понимают, что их близким людям там будет плохо, а защитить и помочь они не могут», — отметила собеседница «Ридуса».Смысл бороться есть?
Как рассказал член Общественной наблюдательной комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания юрист Георгий Иванов, если жалобы и официальные обращения к начальнику исправительной колонии и в прокуратуру не помогли, выход один: подавать в суд.
«Имеет смысл подать административное исковое заявление. Но предполагаю, что оно тоже будет проиграно по тем же самым основаниям: при введении режима особых условий всякие ограничения вводятся в том числе на встречи осужденных с членами их семьи. Но судиться стоит, чтобы дойти до Европейского суда и создать прецедент», — объяснил «Ридусу» юрист.Согласно Конституции России, у каждого человека есть право на семейную и личную жизнь, поэтому шансы на победу в Европейском суде у Светланы Измайловой есть. Но есть нюанс: вероятно, к тому времени, как судебные тяжбы закончатся, пандемия коронавирусной инфекции уже тоже подойдет к концу. По оценкам специалиста, чтобы дойти до Европейского суда, потребуется минимум год-полтора, затем еще в Европейском суде такие дела рассматриваются два-три года.
_________________________________________________________________________
* Организации «Комитет против пыток», «Гражданский контроль», Уральская правозащитная группа, «Общественный вердикт», «Человек и Закон» признаны Минюстом иностранными агентами.