Дзен
Телеграм
Третья книга Джеффа Джонса и художника Пола Пеллерьера про Аквамена на самом деле — четвёртая: просто российское издание «Трона Атлантиды» естественным образом «слилось» с третьим томом «Лиги Справедливости», благо там как раз были задействованы все основные супергерои «DC». Подобная перекличка параллельных циклов — не редкость, так что тем фанатам, кто намерен изучить историю полюбившегося персонажа от и до, имеет смысл покупать и читать не только сольники, но и кроссоверы (хотя они наверняка так и делают).
Впрочем, даже новички, впервые столкнувшиеся с подводным миром, лишними себя не почувствуют: каждый новый комикс структурирован так, что понять сюжет можно и без знания предыстории.
Меня зовут Артур Карри. Я царь семи морей. Я Аквамен. Царь подводной державы, которая не очень-то доверяет вождям земного мира. Царь воинства, которое скорее уничтожит обитателей суши, нежели подружится с ними. Царь чуждого мне народа с чуждой мне культурой. Но выбора у меня нет. Это моё право по рождению. Мой долг. И я его исполню.
Разворот графического романа Джеффа Джонса и Пола Пеллерьера «Аквамен. Книга 3. Смерть царя»
Заголовок новой книги — «Смерть царя» — интригует: о каком таком царе может идти речь, ежели Аквамену умирать ещё откровенно рановато? Но оказывается, что на престол Атлантиды претендуют сразу трое.
Аквамен — царь, как мы знаем, законный. Но (как можно судить уже по приведённой выше цитате) в царстве своём пока не прижившийся. Он по мере сил старается примирить первую родину со второй (морские бездны с сушей), однако всеобщего понимания пока не достигает: «Сначала ты воевал с Атлантидой, а теперь воюешь за неё? Так на чьей же ты стороне?», «Обитатели поверхности тебе не доверяют, Атлантида тебя никогда не признает. За кого ты сражаешься?» — на эти постоянно донимающие его вопросы Аквамену не так-то просто ответить.
…Отношение к Атлантиде вряд ли изменится. Мир отказывается признавать её государством, а тебя — царём.
Разворот графического романа Джеффа Джонса и Пола Пеллерьера «Аквамен. Книга 3. Смерть царя»
При этом те, кто отказывается слепо доверять Аквамену, истинным царём Атлантиды, одним «из величайших и любимейших народом правителей» по-прежнему считают Орма, в данный момент томящегося в земной тюрьме «Белль-Рив» в ожидании смертного приговора.
И хотя правящему царю «было обещано, что до этого не дойдёт», некоторые атланты уверены, что «ждать справедливости от людей» бессмысленно — и пленника необходимо как можно быстрее «вызволить из этого ада». Тем более что его судьи умело ведут счёт погибшим на своей стороне, совершенно забывая про изначальные причины нападения на Бостон, что возмущает в первую очередь самого Орма:
А как насчёт погибших атлантов? Их ведь тоже убили! Однако за всё это время о них даже не вспомнили. Никто! Ни разу! Ни о том, сколько именно их погибло, ни о жертвах среди наших детей. Как я посмотрю, если гибнут не американцы, о них и говорить не стоит.
Фрагмент одной из обложек графического романа Джеффа Джонса и Пола Пеллерьера «Аквамен. Книга 3. Смерть царя»
Но есть ещё один царь — Мёртвый царь, внезапно восставший из-подо льдов Антарктиды и не без удивления узнавший, что его имя «начисто вымарали из летописей атлантов» и давным-давно позабыли. Подлинная история Атлана полна драматизма и скорби: он был «первым и величайшим царём Атлантиды», который в своё время основал государство атлантов, а позднее сам же его и погубил.
Как правитель Атлан придерживался исключительно миротворческой позиции: «Наш народ объединит весь мир, как объединил царства старых земель». Это не могло понравиться его политическим оппонентам, видевшим в открытых границах угрозу их великому народу со стороны чужаков и грозящее в перспективе «безумное смешение рас»: «Атлан превращал нас в нацию полукровок. Ведь он принимал каждого».
Желая сойти с «пути саморазрушения» и сохранить «народы мира такими, какие они есть», настоящего царя сверг с трона его вероломный брат — после чего Атлан и «выковал трезубец и другие артефакты, обладающие небывалой силой», разом покончив и с собой, и со своими подданными. Сейчас же, ожив, он вновь предъявляет права на престол, намереваясь снова «править семью морями».
Царь против царя, значит? Ну что ж…
Разворот графического романа Джеффа Джонса и Пола Пеллерьера «Аквамен. Книга 3. Смерть царя»
Помимо этого развивается в книге и пара других сюжетов. Один из них связан с неким Падальщиком, команда которого подчистую выгребла с морского дна «всё атлантское оружие, оставшееся после атаки на Бостон» и продаёт теперь этот богатый арсенал «всякому, кто готов платить». В намерения Падальщика входит не только личное обогащение, но и использование доставшегося оружия против самих обитателей подводного царства — и вскоре на угнанной у русских атомной подлодке он нападает непосредственно на Атлантиду…
Другой сюжет — любовный: Мера, о которой Аквамен говорит, что «она самое дорогое, что есть у меня в жизни», не спешит составить ему компанию и занять соседний с ним трон в качестве царицы. Выясняется, что на неё уже довольно давно претендует и другой мужчина — Нерей, правящий сегодня в её родных местах, скрытых внутри Бермудского треугольника. Попасть в Ксебел, древнюю тюремную колонию, можно только в результате кораблекрушения — и в погоне за возлюбленной топит один кораблик даже благородный Аквамен (судьба команды при этом не уточняется)…
Фрагмент разворота графического романа Джеффа Джонса и Пола Пеллерьера «Аквамен. Книга 3. Смерть царя»
Центральный мотив «Смерти царя» — бремя власти. Заглавный герой не стремился к ней, но не чувствует себя в праве от неё отказаться — и теперь готов сражаться за вверенный ему судьбой народ, даже не разделяя его чаяний и убеждений. Политика Атлана кажется мудрой и демократичной, но вопросы «чистоты крови» помешали ему завершить преобразования — после чего мотив мести возобладал надо всеми прочими.
При этом в рассказе об утонувшей некогда Атлантиде находят своё отражение вопросы, касающиеся и нашего мира:
Зачем человечество губит само себя? Почему люди так ненавидят своих же сородичей? Всю жизнь мы считали, что земной мир представляет угрозу для Атлантиды. Но сегодня нам стало ясно, что для самого себя он намного опаснее.