И, кстати, часто ли случается совпадение оценок ими и нами одного и того же события?

Увы, насколько я могу судить, в ближайшие годы мы вряд ли увидим единство оценок событий, происходящих в мире. Потому что оценка всегда связана с потребностями.

В экономике уже около века популярна теория предельной полезности, пытающаяся выводить цены только из потребностей, не обращая внимания на трудоёмкость товаров и услуг. Понятно, она создана в противовес трудовой теории стоимости, поскольку из той вытекает конечность капитализма и неизбежность возникновения системы общественного производства. Более того, насколько я могу судить, теория предельной полезности верна лишь пока и постольку, пока и поскольку пересказывает в своих терминах результаты, уже достигнутые в трудовой теории. Но и в ней самой всё же есть кое-что разумное — иначе бы в неё просто никто не поверил.

В частности, теория предельной полезности отмечает: один и тот же товар, одна и та же услуга имеют разную ценность в зависимости от потребностей тех, кто эти товары и услуги потребляет. Например, воздух общедоступен, не требует производства и поэтому по трудовой теории бесплатен, но тот, кто окажется в положении, когда ему воздуха не хватает, будет готов заплатить за него сколько угодно — лишь бы кто-нибудь его наконец обеспечил этим вроде бы бесплатным благом, причём цена, которую он готов заплатить, никоим образом не связана с трудовыми усилиями по воздухоподаче.

Описание (или хотя бы перечисление) внутренних противоречий теории предельной полезности — тема самостоятельных исследований. Но всё-таки сам факт зависимости цены от потребности в ней уловлен верно. У разных оценщиков потребности разные. Каждый из них соотносит конкретные факты и события с собственными потребностями. Поэтому мы заведомо не можем получить единую — приемлемую для всех и каждого — оценку одних и тех же фактов и событий.

Конечно, можно долго и упорно доказывать среднему западному обывателю: поведение его страны бесчестно, его собственные правители и СМИ беззастенчиво врут ему. Более того, обыватель может с этим даже согласиться. Но не будет обращать на это внимания до тех пор, пока этой ложью прикрывают действия, в какой-то мере выгодные и для него самого.

Только когда мы сумеем доказать ему, что на самом деле всё это для него самого не выгодно, а напротив, даже опасно (и/или что стоит пожертвовать сиюминутной выгодой в каких-то конкретных обстоятельствах, чтобы гарантировать справедливое решение в других спорных случаях, где выгода может оказаться не на его стороне) — он задумается над тем, насколько честно поведение его руководителей. А до того нам ещё неопределённо долго придётся ждать пробуждения того, что на западе считают совестью.