Думаю, ещё лет тридцать назад на вопрос о возможности новых эпидемий, сопоставимых по размаху и разрушениям с чумой или хотя бы с холерой (мне довелось присутствовать на вспышке в Одессе в 1970-м сравнительно безопасного штамма этой болезни — Эль-Тор), я ответил бы однозначно отрицательно. В самом деле, не может же в наш просвещённый век — век стремительного развития биологии и медицины — сколько-нибудь заметное время продержаться в боеспособном состоянии какая бы то ни было зараза.

К сожалению, сейчас у меня оптимизма резко поубавилось. Прежде всего потому, что выяснилось: самая страшная зараза — организационная, поражающая уже не отдельных людей, а общество в целом. Наш мир всё отчётливее переходит от логики дела к логике прибыли. От логики развития хозяйства в целом (той, что и породила миф о Невидимой Руке Рынка: ведь когда-то рынок формировали люди, воспитанные на концепциях, охватывающих всё общество — от религии до цехового ремесла с ориентацией на единую традицию) — к логике развития только той его части, какую можно сию секунду обратить в звонкую монету (или соответствующие ей записи в компьютерных базах данных).

В частности, мало того, что западные фирмы в своё время сочли нерентабельной разработку средств от лихорадки Эбола, поскольку существует она в каких-то экзотических местах, где народ сплошь нищий, а потому заработать на борьбе с нею невозможно. Куда страшнее то, что в нашей стране, давно привыкшей быть в числе главных центров науки, в лихие девяностые ради грошовой экономии изрядно урезаны медицинские исследовательские учреждения, заточенные под поиск средств от той же Эболы и другой экзотики.

А ещё страшнее, что сейчас даже Соединённые Государства Америки не соглашаются закрыть авиационное сообщение с регионами, поражёнными этой заразой. Предлоги сочиняют, как обычно, очень красивые, но причина очень проста: если сообщение закрыть, возникнут проблемы у некоторых хозяйственных структур, занимающихся освоением — а то и, по сути, просто разграблением богатств — этих отдалённых краёв.

Поэтому полагаю: в нынешних условиях невозможно быть уверенным в том, что даже самая очевидная эпидемиологическая угроза вынудит кого-нибудь из лиц, принимающих решение, всерьёз озаботиться борьбой с этой угрозой, если эта борьба не будет приносить немедленной прибыли.

Чем дольше идёт борьба с какой-то угрозой, тем больше потенциальная прибыль от этой борьбы. В частности, в рыночном мире вакцины, употребляемые однократно, создают не так охотно, как лекарства, а те в свою очередь пользуются меньшим вниманием разработчиков, чем профилактические средства для постоянного применения. Следовательно, пока будет господствовать логика заработка (а не результата), даже при очень серьёзных эпидемиях будет идти поиск средств продления жизни заболевших, но не поиск средств искоренения самой болезни. Поэтому до тех пор, пока главной руководящей и направляющей силой общества провозглашена Невидимая Рука Рынка, она будет вполне видимым образом закрывать глаза всем, от кого зависит организация борьбы с эпидемиями. Остаётся надеяться лишь на то, что эту Невидимую Руку Рынка отодвинут подальше от людей ещё до того, как она успеет загнать в могилу — или хотя бы на больничную койку — заметную часть человечества.