Литва строит двухметровый забор на границе с Россией стоимостью 3,6 миллиона евро. Как пояснил литовский министр внутренних дел Эймутис Мисюнас, главная цель этой затеи — предотвращение контрабанды алкоголя и табака, а также нелегального пересечения границы. Однако есть и другая причина.

«Эстония обвинила Россию в похищении офицера разведки, и мы в Литве не хотим, чтобы это случалось с литовскими офицерами. Это как красная черта для России», — цитирует The Guardian слова министра.

При этом он добавил, что Литва не воюет с Россией и не хочет с ней воевать. «У нас есть этот сосед, мы знаем, как жить с этим соседом, и живем. Обычно мы строим мосты между странами, но в этом случае возводим заборы», — посетовал Мисюнас.

Но Литва — далеко не единственная страна, переплавляющая мосты в заборы. На днях президент США Дональд Трамп подтвердил намерение выполнить свое предвыборное обещание и возвести физическую преграду на границе с Мексикой, чего бы это ни стоило. «Мы построим эту стену, даже если для этого придется распустить правительство», — заявил он 22 августа на встрече со сторонниками в Финиксе. Немало стен выросло в прошлом году и продолжает расти на внутренних и внешних границах Европы.

С помощью экспертов «Ридус» попытался разобраться, почему весь мир охватила стенная лихорадка и насколько эффективны эти заборы.

Общее и частное

Общей причиной для возведения подобных барьеров можно назвать национализм в очень широком смысле этого слова, но в каждом конкретном случае он имеет свои особенности, полагает аналитик международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.

Например, если говорить про США и Европу, это национализм, обороняющийся от некоей реальной угрозы со стороны нелегальных мигрантов. В Литве стена тоже вырастает из национализма, но он основан на чисто символических представлениях о России, которая в литовском политическом дискурсе предстает как враг, способный в любой момент пойти в атаку.

«Трамп делает вид, что он озабочен проблемой нелегальной миграции. Эта проблема в США действительно существует, — вторит коллеге политолог Владимир Брутер. — Там примерно столько же нелегально трудоустроенных мигрантов, сколько в России, в процентном соотношении. Естественно, что в популистских целях эта тема достаточно хорошо проходит».

По словам эксперта, количество мексиканцев в США растет, поскольку в Мексике сейчас вообще довольно много людей в связи с высокой рождаемостью и достаточно доступной базовой медициной. Но работой они в своей стране не обеспечены, поэтому переходят границу и устраиваются в США. Безусловно, это снижает потенциал трудоустройства «коренных» американцев.

А строительство забора между Калининградом и Клайпедой, которые являются частью когда-то единой Восточной Пруссии, выглядит смешно, поскольку россияне в Литву вроде бы не бегают, да и особого интереса к этой соседней стране у них как-то не замечено.

«Литовская власть пытается показать своим гражданам, что она якобы защищает их интересы, хотя лучше бы она им создавала рабочие места», — иронизирует Брутер. Бышок в свою очередь замечает, что как раз рабочие места и могут стать положительным результатом этой инициативы.

«Все-таки Литва — страна маленькая, с уменьшающимся населением, с достаточно малым количеством работы для остающихся граждан, — рассуждает он. — По большому счету, если они действительно будут реализовывать такой масштабный проект, это как минимум обеспечит трудоустройство для достаточного количества людей. Потому что помимо стены там еще какая-то инфраструктура должна быть, дополнительные дороги, склады, дома, логистические точки. Если за это взяться с умом, можно 10% трудоспособного населения Литвы устроить на год получения денег за эту работу».

Единственное, что объединяет все стены, — тот факт, что процесс, который должен в данном случае работать на основании законов, не работает, считает Брутер. И поэтому, частично в популистских целях, частично просто для того, чтобы изобразить деятельность, власти строят такие заграждения. «Нужно показать некую деятельность, которая защищает здесь и сейчас. А поскольку законы и правила ничего не защищают, вот вам стена», — поясняет эксперт.

Относительная эффективность

Чаще всего строительство стен объясняется необходимостью защиты от контрабанды, мигрантов и терроризма. С первыми двумя угрозами заборы действительно помогают, полагает Бышок.

«Если мы посмотрим, например, на Европу, где Австрия и Венгрия выстроили хорошие стены с колючей проволокой на границах с Сербией, через которую шел основной поток мигрантов, то там, по той линии, где выстроена стена, процент тех, кто смог ее преодолеть, равен нулю. То есть она очень хорошо действует. Контрабанда тоже, если она идет не по воздуху, а по земле, сквозь стены не пройдет», — уверен эксперт.

Брутер с последним заявлением не согласен. «Я вырос в месте, где огромное количество людей живут контрабандой на молдавско-румынской границе. И практика показывает, что это не помогает», — вспоминает он.

А вот бороться с определенными волнами миграции стена, по его мнению, позволяет. «Во всяком случае, можно пытаться отслеживать этих людей в момент перехода границы. У нас есть опыт в Израиле. Они отгородились от палестинцев стеной, и никакого пересечения границы практически нет», — напоминает политолог.

Что же касается терроризма, эксперты единодушны: с этой напастью пограничные заборы справиться не могут.

«Большие настоящие теракты, как правило, осуществляют молодые люди мусульманского происхождения, мигранты во втором или третьем поколении. То есть они радикализировались, будучи гражданами ЕС. Так что строй стены, не строй, а они уже внутри», — констатирует Бышок.

По его словам, с терроризмом нужно бороться не стенами, а другими методами, нацеленными прежде всего на внутреннюю политику, а не на внешнюю. Хотя ограничение миграции из соответствующих стран — тоже плюс, поскольку мигранты в перспективе вполне себе порох для будущей исламизации и, соответственно, террористических угроз.

Но ЕС практически нигде, за исключением болгаро-турецкой границы, не граничит со странами, откуда может быть приток радикальных исламских террористов. «А в Турции радикальные исламисты не замечены в большом количестве терактов, несмотря на то, что там очень много мигрантов из Сирии, больше, чем во всей остальной Европе», — добавляет Брутер.

Глобализации заборы не помеха

Увлеченное строительство стен вовсе не является свидетельством конца глобализации, считают эксперты.

«Противопоставление глобализации и национализма в значительной степени условно, потому что процессы идут в разных направлениях, причем зачастую даже не противоречат друг другу, — обращает внимание Бышок. — Мы видим, что, с одной стороны, есть тренд на национализм, на возрождение или развитие собственной национальной культурной и религиозной идентичности, но, с другой стороны, и европейский националист, и исламист пользуются одинаковыми телефонами, в одинаковом интернете сидят, пьют одинаковую колу и ходят в одинаковых джинсах».

По словам эксперта, глобализация уже не повернет вспять. Не будут исламисты пользоваться почтовыми голубями. И если можно поставить преграды на пути человека, то преградить путь идеям, идеологиям и технологиям существенно сложнее. Поэтому стены будут помехой не глобализации в целом, а некоторым ее проявлениям, в частности открытым границам.

Изначально европейцы строили их между собой, чтобы белые культурные люди ездили к другим белым культурным людям. И пока все это существовало в рамках одной Европы, по большому счету проблем не было. Они начались тогда, когда в Европу стало вливаться огромное количество мигрантов с иной культурой. Становясь европейцами по паспорту, они начали гулять туда-сюда по всему региону. И сейчас все больше и больше политических сил в Европе к открытым границам относятся весьма скептически.

Что же касается глобализации, здесь стены существуют скорее в головах. «Это и есть одна из проблем современного политического устройства, когда часть людей — это уже глобальные люди, а часть — вполне себе швабские крестьяне. И друг друга они понимают гораздо хуже, чем принято считать, — отмечает Брунер. — Для швабских крестьян сойдет стена. А офисные сотрудники Нью-Йорка в категории стен и не думают, им все равно, сколько мексиканцев пересечет границу».