Всевозможные самозванцы встречались в истории всех государств во все исторические периоды, и наша страна вряд ли будет здесь исключением. Но вот по количеству двойников, а тем более по их «качеству» и разнообразию, равных России найти будет непросто. Кто только и кем только не объявлял себя в разные периоды российской истории. Важно было только то, чтобы самозванец хотя немного походил на оригинал и при этом всем видом показывал, что оригиналом является именно он и никто другой.

Лжедмитрий

Лжедмитрий I

Классическим примером самозванца в русской истории, утвержденного в качестве законного царя иностранными штыками, можно назвать Лжедмитрия. Причем не одного, а сразу троих. Хотя выделяются в этом списке «Дмитриев Иоанновичей» загадочным образом избежавших смерти, лишь два «царя»: соответственно Лжедмитрий I и Лжедмитрий II.

Впрочем, отличались они друг от друга не только порядковыми номерами, но и тем курсом, который проводили, захватив власть в стране. Если Лжедмитрий II был откровенной марионеткой враждебных Руси держав, то с первым все было гораздо сложнее.

Кто бы первым ни начал прикидываться сыном Ивана Грозного, он фактически выбрал курс на защиту самостоятельности и суверенитета Руси, тем самым обманув иностранных интервентов, обеспечивших ему престол. Не удивительно, что они быстро охладели к нему и, весьма вероятно, убрали его руками Василия Шуйского, не дав реализовать идеи, которые предвосхищали многие из реформ Петра Великого.

Целью Лжедмитрия I, судя по его первым шагам, было встраивание Руси в содружество европейских стран, но не в роли вассала последних. Именно это ему, скорее всего, не простили в столицах сопредельных государств, рассчитывавших как раз на нечто обратное. Ну а решил судьбу Григория Отрепьева, или подлинного Димитрия (есть и такая версия), его отказ от окатоличивания православной страны.

Многие из тех, кто ранее признавал первого Лжедмитрия настоящим, не моргнув глазом признали таковым второго. Но особенно впечатлило современников, вероятно, признание его своим супругом Мариной Мнишек. На этом фоне то признание, то непризнание Лжедмитрия I своим сыном царицей Марфой, женой Ивана Грозного, выглядит уже не более чем казус. Мало ли — не разглядела сразу, а когда заговорщики захватили «сына», сразу же прозрела.

Понятно, что все эти признания и непризнания вряд ли были добровольными. Но если бы их не было, ни первый, ни второй Лжедмитрий не добился бы своего. Они ведь были кем угодно, но только не царевичами Дмитриями.

«Внучка Петра»

Княжна Тараканова© Константин Флавицкий

Самозванок было ничуть не меньше в истории России, чем самозванцев. А может быть, даже больше. Да и известность они приобрели ничем не уступающую мужским двойникам. Отличие только одно — ни одна самозванка не обходилась без какой-то красивой романтической истории. Судьба одной из самых известных — княжны Таракановой — даже стала темой многих художественных произведений.

Елизавете Владимирской, как ее звали на самом деле, посвящена известная картина К. Д. Флавицкого, изображающая отчаяние молодой девушки, которая рискнула затеять опасную игру и проиграла. Проиграла на том поле, на котором привыкла выигрывать, — красивая и, как сейчас бы сказали, сексапильная, она завоевала сердца многих представителей сильного пола, причем из числа сильнейших мира сего. Уверовав в неотразимость своих женских чар, она сама попала в любовную ловушку. В чувственную паутину ее заманил один из сподвижников императрицы Екатерины Великой, брат ее фаворита — Алексей Орлов.

Ловелас смог не только убедить самозванку в своей якобы лояльности, но и в страстной любви. Роман был красивый, спору нет, а вот финал у него оказался мрачным. Он привел авантюристку не под венец и на престол, как обещал Орлов, а в казематы Петропавловской крепости. Можно себе представить отчаяние княжны Таракановой, когда она убедилась в коварстве и предательстве того, кого считала не просто другом, но и возлюбленным.

Да, Орлов поступил не по-джентльменски, но зато как настоящий патриот. Елизавета Владимирская сама, наверное, не заметила, как стала не более чем инструментом в руках антироссийских сил в Европе. Именно поэтому к распространяемым юной леди слухам о своем царском происхождении законная государыня отнеслась более чем серьезно. Она, по сути, объявила охоту на самозванку.

Орлов в ней взял на себя не самую благородную миссию подсадной утки. Взял, поскольку прекрасно понимал, чем могла бы обернуться новая смута.

Его коварство в патриотических целях стало основой сюжета пьесы советского драматурга Леонида Зорина, которая так и называлась — «Царская охота». Позднее В. Мельников снял фильм, в котором представлена как раз эта любовная версия с заманиванием самозванки на борт флагмана как бы влюбившегося без памяти Алексея Орлова.

«Спецоперация» с мнимым бракосочетанием, когда Орлова обвенчал с рабой Божьей Елизаветой переодетый матрос, была вынужденным шагом по обезвреживанию опасной интриганки. В Петербурге, конечно, предполагали, что лжедочь Елизаветы и ее фаворита Разумовского попробуют использовать в сложной игре далеко не дружественные России силы.

Так что не было бы в этой истории ничего загадочного, если бы Екатерина Великая не стремилась почему-то оставить в тайне ход и результаты расследования. Скорее всего, матушке государыне вся эта история была просто неприятна. Ведь в 1762 году она сама проделала то, что не получилось у юной княжны Таракановой.

Анна Андерсон

© wikimedia.org

Понять цели Елизаветы Владимирской и иных самозванцев, а также тех, кто стоял за их спиной, нетрудно. Это была самая заурядная борьба за власть под прикрытием чужого имени. А вот чем руководствовалась авантюристка, объявившая себя царевной Анастасией, — совершенно неясно. Точнее, было бы неясно, если бы не было известно, при каких обстоятельствах к Анне Андерсон пришло осознание того, что она якобы чудом выжившая в момент расстрела царской семьи наследница российского престола. А случилось это в психиатрической клинике, куда попала Анна Андерсон после попытки самоубийства. Потом, начав с маниакальной настойчивостью доказывать обоснованность своих притязаний на высокое звание принцессы, она угодила в психушку еще раз.

Однако на оригинал она и вправду была очень похожа, причем настолько, что часть выживших Романовых признала в ней свою родственницу. Правда, далеко не все из них поверили версии лжецаревны. Удивительно скорее то, что в нее смогли поверить остальные.

Сама же версия предельно нелепа: Анастасию якобы, в отличие от всех остальных, только дважды ударили, но не убили. Трудно поверить в то, что приводившие в исполнение приказ Екатеринбургского Совета могли не заметить, что одна из расстреливаемых жива, и упустили ее.

Затем в показаниях Анны Андерсон зияет пустота, якобы вызванная ее беспамятством. В итоге «Анастасия» оказывается у какого-то солдата и его супруги, благодаря которым она не только выжила, но и перебралась за границу. Легенда Андерсон выглядит еще менее правдоподобно, чем версия Григория Отрепьева о том, что его, как сына Ивана Грозного Дмитрия, ловко подменили в ночь покушения.

Впрочем, Анастасия была далеко не единственной в расстрелянном царском семействе, кого объявили чудесно спасшимся. К таковым относили еще царевича Алексея. Им называли не кого-нибудь, а самого председателя Совета Министров СССР при Брежневе — Алексея Николаевича Косыгина. То-то, наверное, он удивлялся столь парадоксальной гипотезе.

Пугачев

Портрет Емельяна Пугачева в Ростове Великом© Ростовский музей

Сам факт наличия самозванца говорил о популярности в народе того, кто был подлинником. Это говорило если не о любви, так о связанных с ними надеждами народа. Именно этим можно объяснить абсолютную готовность широких крестьянских масс признать в Емельяне Пугачеве Петра III. Была велика вера среди крепостных, что свергнутый Екатериной II император мог пожаловать им свободу.