Дзен
Телеграм
На опыте личного пребывания и работы я могу рассказать о светском реабилитационном центре фонда «Центр Здоровой Молодежи», о мусульманском «Аль-Амин», о жили-были реабилитации легендарного уральского фонда «Город Без наркотиков», а также о том, как проходит медикаментозное лечение зависимых людей в государственных клиниках. Ну и плюс многочисленные персональные попытки начать чистую жизнь.
Думаю, мне есть что с чем сравнивать.
В предыдущих публикациях я писал о том, что реабилитационная работа с зависимыми людьми есть суть вечная борьба Света и Тьмы, Зла и Добра. Если хотите — правды и лжи. И всегда эта война начиналась восстанием, «инициативой снизу» — в современной России власть очень долго была занята более важными делами, нежели жизни граждан страны. А простые смертные выкручивались и спасались как могли. Устраивали гражданскую, так сказать, войну Тьме — личную резистенцию.
Война с Тьмой — это только звучит красиво. А на самом деле, при ближайшем рассмотрении выглядит вовсе не айс. Как и любая война: пот и грязь, матюги и проклятия.
И от этого несоответствия красивого образа и не чарующей, отнюдь, реальности, часто впадают в ступор не подготовленные люди, случайно соприкоснувшиеся с реальностью реабилитации.
Про людей в абстиненции и в пост-абстинентном синдроме написано множество текстов — как художественных, так и публицистических и научных. Такая эта тема — благодатная. И то сказать: когда рождается младенец — он ничего толком рассказать не может, только орет от боли и изумления. Зато взрослый физически человек, приходящий заново (а может и впервые!) в реальный мир — о, этот уж найдет верные эпитеты своим ощущениям и впечатлениям!
При описании особенностей психики трезвеющих людей часто используются термины «человек без кожи» и «эмоционально незрелая личность». Помню лекции хороших психо-наркологов на эту тему: «Наркоман — он как ребенок! Он очень раним, его может обидеть любой пустяк…» Или «Наркоманы — как дети. Они не до конца отдают себе отчет в своих поступках, они не умеют спокойно принимать отказ или запрет, плохо реагируют на слово «нет» и «нельзя»
Да уж, как дети… Я лично на реабилитации познакомился с человеком, который не знал, что Земля — круглая. Я жил и общался с персонажами, которые не пользуются интернетом, не знают, как стреляет пневматическое оружие, не понимают, почему нельзя есть траву (коровы же едят!)
«…как ребенок…» — звучит очень романтично. Но на практике это означает, что на сообщение о том, что сегодня чай будет без сахара, татуированный Питер Пэн норовит удалить тебе глаз ложкой. На практике это означает, что ради запретной сигареты человек готов сломать себе ноги, сиганув из окошка не первого этажа.
Такие вывихи сознания и поведения — это, хоть и дико звучит, но нормально. Так проявляется смертельно опасная болезнь под названием «химическая зависимость». Это хорошо знают те, кто занимается реабилитацией лично, «на земле». И вправляют эти вывихи везде так, как умеют. Без анестезии.
Например, уральский фонд «Город Без Наркотиков» с бессменным фронтменом Евгением Вадимовичем Ройзманом начал заниматься реабилитацией наркоманов постольку-поскольку — просто возникла необходимость это сделать, а больше делать было некому. И уральский реабилитационный центр Изоплит прославился «принудительной фиксацией» и «голодомором» — на первое время наркоманов, действительно, фиксировали наручниками и кормили впроголодь. Грубо, но создатели «Города…» и были грубиянами — зато нащупали действенную методу.
Все логично и прагматично: прикованный к кровати персонаж не натворит бед с собой и окружающими, и, голодая, быстро начнет думать о хлебе, а не о порошке. А то, что матом поорет или под себя разок сходит — это издержки не для слабонервных.
Как я уже сказал — война это вообще не эстетическое удовольствие. А гуманность оставьте тем родителям, у которых наркоманы вещи из дома выносят.
Конечно, уральских делателей обвиняют во всех смертных плюс в непрофессионализме. Но за полтора десятилетия существования реабилитационных центров «Города Без Наркотиков» эти парни заслужили, как минимум, право на существование без оголтелой критики со стороны. У них, конечно, излишне брутальны методы и общая, скажем так, обстановка в организации — ну так Урал вообще суровый край. Все не выживут. Плюс эта самая уральская специфика сознания диктует свое бытие (или наоборот?) На реабилитацию в «Город без наркотиков» попадают, как правило, самые сливки общества. То есть те, кого общество сливает в разные отверстия. Уральский «эмоционально незрелый человек без кожи» — это почти всегда оголтелая матерящаяся скотина, (изгнанная в свое время за неуспеваемость из специнтерната) и другого языка, кроме матершины и затрещин, он просто не понимает.
Вот и разговаривают с такими на доступном им языке. От чего гуманисты со стороны, конечно, приходят в оторопь. Я сам таким гуманистом был — заезжал на реабилитацию в уральский центр Изоплит, очарованный красивыми рассказами Евгения Ройзмана. Реальность Изоплита настолько не совпала с благим воображаемым, что я потом долго приходил в себя.
Конкретно с город-без-наркотиков-реабилитацией это, впрочем, типичная история: и журналисты, и государевы люди, и реабилитанты приезжают туда, имея представление о ребухе, составленное по рассказам Ройзмана. А Евгений Вадимович — Поэт, причем с большой буквы. Говорю это безо всякой иронии и прочего стеба. Он видит своим поэтическим оком борьбу Света и Тьмы и описывает ее так, как видит — красиво и высоким штилем. И на вранье его не поймаешь: его герои — это действительно герои. А то, герои, война и подвиги — это вблизи не совсем красиво — так это не к Поэту претензии. (Ему может с горних высей Парнаса и не видны детали!)
Конечно, Поэт вельми гиперболизирует достижения уральской реабилитации — как побывавший там лично могу сказать, что на одного излечившегося там приходится сто один сбежавший. Бегут в тапочках по сугробам, бегут в мрак и смерть — и, что особенно мрачно, бегут, унося с собой железобетонный аргумент для родителей, прокуратуры и для самих себя. Аргумент звучит так: «Там бьют и мучают!» И это приблизительно так. Но на сто одного сбежавшего все-таки есть один спасенный. В «Городе без наркотиков» дают крохотный призрачный шанс. Этот шанс щедро маскируют очевидными шероховатостями — но другого шанса для уральского контингента просто нет.
Кстати, государственная, официальная «борьба с наркоманией» выглядит не сильно лучше — в этом может убедиться всякий, кто хоть раз бывал в палатах наркологических больниц. 21−28 день на психотропных уколах и таблетках — и снова на волю. Даже сама ломка, абстинентный синдром за эти дни пройти не может. Не говоря уже о хоть сколько-нибудь значимых изменениях в психике.
Государство, по факту, на сегодняшний день не может вообще предложить хоть что-то в плане реабилитации наркозависимых. Поэтому и занимаются этим «не профессионалы» — потому что больше некому.
Самое важное: борьба с абстиненцией (ломкой, похмельем) — то есть этап физических страданий — это необходимый, неизбежный, но и самый малозначительный этап избавления от химической зависимости. Есть миллион заболеваний, которые доставляют не меньше мучений (Тот же грипп!) Но именно в этом мало значительном этапе государство и готово помогать в больницах. А дальше — самостоятельно.
А выздоровление от наркомании, освобождение от химической зависимости — это долгий и нудный процесс, проходящий в сердце, в душе и в мозгах. Тело в этом участвует опосредованно.
Это путь, который надо обязательно пройти самому — за тебя это никто не сделает. Ни за какие деньги (как в швейцарских клиниках) и ни за какие страдания (как в «Городе без наркотиков») не купишь и не выменяешь тот опыт, который должна пройти душа человека, чтобы стать свободной.
Жить чистым и трезвым после того, как попробовал дурман алкоголя и наркотиков — не просто. Радоваться чуду жизни — надо уметь. У считанных единиц получается это самостоятельно. Чуть большее количество зависимых людей бросают употребление на силе воли и держатся в трезвости «на зубах». Как правило, это раздражительные и угрямые персонажи.
Но самое интересное — что можно научиться и научить жить, радуясь реальным вещам: дружбе, родительству, каким-то личным достижениям-возрастаниям. И это и есть единственная действенная реабилитация зависимых людей. Лучше всего в такой учебе помогает, конечно, личный очевидный пример — нужен кто-то, кто покажет на себе, что жизнь — это не только борьба, но и радость, что трезвость — это круто. (Не могу не пропихнуть: я лично таких людей встретил в Центре Здоровой Молодежи.)
Программ и методик, учащих этому, не так уж много. Вернее, мало. Есть, конечно, действенное и очевидное: замена кайфов. Что может сравниться с наркотической эйфорией? Наверно, только религиозная одержимость. Что есть религиозный фанатизм или одержимость — вопрос, скажем так, весьма скользкий и неудобный. Человек, всю ночь стоящий со свечкой в руках и слушающий неритмичное пение на непонятном языке — он как? Одержимый? Псих? Ненормальный? Ну так скажите это Владимиру Путину сразу после Пасхальной службы в соборном храме Христа Спасителя в Москве. Человек, живущий в физической аскезе и отвергающий материальные ценности ради служения высшим целям и идеалам, устремленный, в прямом смысле слова, ввысь и в небо — опасный маньяк? Вам привет от Юрия Алексеевича Гагарина. Или от Патриарха Кирилла, если будет угодно.
Кто может обозначить норму и провести черту в вопросах веры и религиозности? И по любому — молящийся человек в келье, наверно, менее опасен для общества, нежели рыскающий по улицам в поисках денег на дозу. Но с беспристрастной точки зрения: оба одинаковы потеряны для общества.
Опять повторюсь: наркоман и алкоголик: это не романтический бледный юноша с мечтательными глазами. Это опасное существо, почти всегда — одержимое. И в борьбе с Тем, Кто его Держит — хороши все средства. И наручники, и молитвы. И звездюли и пряники.
Лозунг всех, занимающихся реабилитацией: у каждого есть шанс. Осенить-окрылить-преобразить может и безнадежного урода. На каких-то реабилитациях этот шанс повыше, на каких-то поменьше. Кто-то поймет так, кто-то иначе.