По ярмарке с тарелками вареного риса расхаживают два бородатых дружинника богатырского вида. Что они здесь делают?

- Как минимум ходят, едят. А что ещё? – объясняет дружинник Андрей Шарков.

На самом деле они ищут бабушку, пропавшую среди обильного продовольствия.

- Приметы: девушка тридцать восьмого года рождения, бордовые штанишки.

- Так легко же найти. Обычно бабушки в юбках.

- Найдем, если только она здесь есть. Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, - цитирует второй дружинник китайского философа, жуя кашу.

Дружинник Андрей Шарков © Евгения Шинковская/Ridus.ru

День свежий, не жарко – это на руку старообрядцам в их плотных, хоть и натуральных одеждах. Почему-то здесь много смеются. Неделю святых жен-мироносиц отмечают православные всего мира.

- А это отчасти и мой праздник, да, - заявляет одессит Ефимий. – У меня четырнадать детей. Ну то есть не у меня, а у моей мамы, я седьмой!

Прилавки ломятся от тяжелых банок с квасом, от гор глиняной и деревянной посуды, домашней молочки и не фабричных яиц. Стоит мед с необычной консистенцией и содержанием: сверху что-то густое, что выглядит как мокрая пакля. Цвет в зеленцу. Торгуют им две девушки в сарафанах и платках. Здесь все женщины в платках.

- Это бортевой мед.

- Или колодный.

- Какой?

- Дикий.

- Лесной. В дупле, короче, живут пчелки.

Девушки из Рязанской области. Мы долго думали, как называется их деятельность, и остановились на медодобыче. «У нас есть сайт per-ga.ru о том, как наш Яков достает мед, батька наш»,- сайты старообрядцев останавливают на себе взгляд, потому что все у них на свой манер.

© Евгения Шинковская/Ridus.ru

Вдалеке вижу дружинников: сильно озабоченных и уже без риса. Ищут бабушку.

Казаки продают папахи с казачьей справой и говорят, что до революции на Дону 80% населения были старообрядцами: «Если вы поедете по степям Дона, то там намного меньше храмов тех времен, чем по всей России. Потому что вера была покрепче, и ее надо было искоренять сильнее», - рассказывает Дмитрий Борисанов в казачьей шапке и с гордой ровной спиной.

Кроме торговли продукцией Донской ремесленной фабрики казаки на ярмарке занимаются обедом. Добавки сколько хочешь, все едят с удовольствием, повсюду люди с тарелками. Суп с рыбой, овощной салат, плов, каша со сгущенкой… Булочники угощают народ пирожками.

Вокруг одессита и котла с супом собирается политический разговор:

- Хорошо бы бандеровцев этих в землю прикопать метра на полтора, чтобы…

- Куды закопать-то? Это американцы свои отходы хотят закопать.

- Я не из Одессы, а из Измаила. У меня там жена и дети сейчас остались. Там спокойно, но если вдруг что, я ж всех перерубаю, мы народ горячий.

© Евгения Шинковская/Ridus.ru

На поляне раздают старообрядческую литературу, дети играют мяч. На гончарном круге делают горшки, рядом - кованые розочки из железа.

Сергей Евгеньевич катает на лошадке девочек в нарядных кокошниках. Лет шесть назад у него была конюшня на сорок голов прямо в центре Москвы, в Рогожской слободе. Лужков забрал – сделал пруды. Набережная красивая, но Сергей Евгеньевич ругает низкий уровень воды и залитые подвалы соседних зданий. Вспоминая своих лошадей, конечно: «Все на мыло пошли. Точно знаю, как умерло пять. Вот в этом желтом доме свечной заводик был... Это ж бред сивой кобылы, что дом твой, а земля – государства!», - до сих пор возмущается Сергей. Поставив лошадку в перевозку, он проводит всем желающим экскурсию по пустому участку сорок на шестьдесят, где раньше была его конюшня.

К поискам бабушки подключается полиция. Дружинники, понурив головы, идут в сторону кладбища: «Вдруг пошла присела где».

© Евгения Шинковская/Ridus.ru

А ярмарка гуляет до семи часов – пестрый калейдоскоп, в котором узорами пуховые платки, детский смех, страх потеряться и потерять кошелек, сушеные овощи, ризы от икон, яства и медовое мыло.