Российский режиссер, сценарист и художественный руководитель студии «ЮГ» Юрий Грымов в интервью «Первому антикоррупционному СМИ» рассказал о своем разочаровании партией «Справедливая Россия», о коррупции в киноидустрии, а также о невозможности заниматься любимым делом под давлением государства.

- Когда вы ощутили ответственность за высказывания в своих работах?

- Ответственность чувствует любой человек, который сделал что‐то публично – это не связано с возрастом. Вы что‐то сделали и поняли, что на это смотрите не только вы. Люди, которые общаются со множеством людей, а таких хватает, несут ответственность за ту «трибуну», с которой они разговаривают. С детства я рисовал, и моя бабушка, царство ей небесное, говорила, что всегда нужно подписывать свою работу. А почему? Чтобы ты персонально нес ответственность.

- Как Вы считаете, у нас много культурных деятелей чувствуют эту ответственность?

- Думаю, многие. Я понимаю вашу иронию… Культурные деятели, работающие на телевидении, – заложники ситуации. На телевидении ответственность берет на себя не только генеральный продюсер, но и власть. 90% каналов «делаются» в Кремле. И эти же самые каналы при встрече с президентом говорят, что в стране нет цензуры. Цензуры нет, но есть влияние, которое на них оказывает Кремль.

- Если бы вам предложили заниматься любимым делом, но под давлением государства, вы бы согласились?

- Для меня свобода – важная составляющая. Я не хотел бы снимать фильмы, ставить спектакли, не будучи свободным. Если я разделяю те цели, которые ставит перед собой государство или та или иная партия, я остаюсь на уровне свободы. Когда я продвигал Ельцина, поверьте, – это было не только ради денег, хотя труд был оплачен. Мы делали это искренне, потому что никто не хотел возврата к коммунистической системе. Любой политик, безусловно, всегда использовал творца. Но в этом и мудрость, и сила политика, чтобы творец пропустил все это через себя. В коммунистический период снималось много фильмов в стиле «ура‐патриотизма», и я уверен, многие режиссеры искренне в это верили. Для меня диктат неприемлем. Я буду лучше делать меньше, но не буду за это краснеть.

- Сейчас вы делаете что‐то в ущерб свободе?

- В партии «Единая Россия» люди вписаны в вертикаль, и возможностей у них появляется больше. Но это выбор этих людей – принадлежать этой вертикали. Жизнь же формируется по горизонтали, и люди живут по горизонтали, и культурные пласты накапливаются по горизонтали. Пересечение с вертикалью очень маленькое, всего в одной точке, образуется крест, и точка опоры очень маленькая, поэтому страна и качается. Я всегда говорил, что страну надо сплачивать не вокруг вертикали, а вокруг культуры. Если люди сплачиваются вокруг культуры, то национальных столкновений просто не существует. Культура – очень интересный инструмент, даже для политиков. С ней можно лихо обходить даже самые острые углы истории. Если власть не хочет решать исторические проблемы, например: кто же такой Сталин – преступник, осуществивший политику геноцида собственного народа, или талантливый государственный деятель, пример для подражания? – то культура может дать ответы даже на такие вопросы. Художник свободен, его позиция гибкая и субъективная, и мы ее уважаем. Историк – это более точная информация. Но я не вижу развития страны, если власть не пользуется культурой. Разве тысячи культурно-развлекательных центров – это развитие? Слово «культура» – это то, чего там нет, там всего-навсего занимаются перепродажей услуг.

- Считаете ли вы, что человек, представляющий определенную партию, должен иметь способность объяснить, почему он ее представляет? Я смотрела ваши теледебаты с Федором Бондарчуком. Это не только про него вопрос. Это вопрос о людях, которые представляют партию власти и не могут дать ни одного релевантного ответа на адресованные им вопросы.

- Сегодня возникла ситуация, когда партия власти ухитряется под фасадом демократического государства оставаться неким наместником‐узурпатором. Люди, которые заходят в партию власти, решают свои проблемы. Если завтра изменится ситуация, все эти люди начнут говорить, как им было тяжело, как их там пытали. Вспомните развенчание культа личности Хрущева. И это у нас тоже будет. И первыми, кто возглавит такое движение, будут руководители каналов, которые будут доказывать, что если бы на их месте были другие люди, то ситуация была бы еще хуже. В период 90‐х годов страна попыталась осознать, проанализировать то, что происходило в сталинский, в брежневский периоды, и я тогда думал, что мы к этому уже никогда не вернемся. А получилось, что встали на ту же колею. Будет другая власть – они будут точно так же восхищаться другой властью. Вы согласны с этим?

- Согласна.

- Где сейчас Лужков, который изуродовал лик Москвы, который допустил узаконенное рабство на стройках. Это же случилось. И сколько было сподвижников, друзей, любимых, с пеной у рта доказывающих, что он делает все правильно. Где эти друзья? Они не могут выступить в его защиту? Могут. Но они этого делать не будут. Завтра будет суд, так они будут выступать свидетелями и говорить: «Да, он нас заставлял». Поэтому никогда не будет суда в России, пока не будет осужден сталинизм. Бесполезно пытаться наступить на хвост змее, – она либо ускользнет, либо укусит, надо разбираться с ее головой. Поэтому, когда вы говорите про дебаты, я про это все знаю. Многие люди сразу перекрасятся, как только это будет выгодно.

- Когда эта ситуация может произойти?

- Уверен, что скоро. Так, как живет наше общество, в этой системе координат, такого уже не может быть. Над властью уже не смеются, над ней посмеиваются. Следующий этап – раскол политической элиты, после чего произойдут глобальные изменения.

- Какими они могут быть?

- Власть, в которой единственный человек берет на себя ответственность за все, должна выбирать: или стать другой, или быть снесенной ураганом. Как в Сингапуре, когда к власти пришел премьер‐министр Ли Куан Ю и посадил всех своих знакомых. Потому что он пришел к власти не для того, чтобы обеспечить работой свое окружение. Все стали равны перед законом. Сегодня каждый день происходят коррупционные скандалы. «Коррупционный сериал» от Минобороны. Власть не понимает, что эти коррупционные разоблачения в итоге снесут ее саму.

- То есть, борьба с коррупцией – это попытка доказать, что власть готова к переменам?

- Но это не попытка что‐либо изменить. Это ситуация, в которой мы дошли до края. Ни для кого не секрет, что коррупция расцвела за последние 10 лет. Да, в России воровали всегда. Но сегодня в детском садике дают взятки. В культуре, в кинематографе, в рекламе, на ТВ, – везде откаты. И никто мне не скажет, что это не так. И это все случилось за последние 10 лет.

- За прокрутку клипа откаты требуют?

- Клипы всегда оплачивались. Я не будут говорить про 100% музыкальных каналов, но большинство музыкальных каналов берут деньги с исполнителей. Потратили деньги на музыку, на клип, но еще нужно и на размещение. Это было и вчера, и позавчера. Это уже норма, хотя сам канал живет за счет этих исполнителей и клипов.

- А «полный метр» в кинотеатрах?

- Киноиндустрия – это большая система. В ней много людей помимо производителей. Кстати, показы фильмов в кинотеатрах – это серьезный вопрос. Наше государство говорит о внутренней и внешней политике, обменивается ответными актами со Штатами, но забывает, что наших детей воспитывают американскими фильмами. Я хорошо отношусь к интересному жанровому американскому кино, но сегодня государство допустило господство в прокате американских фильмов. Посмотрите, с каким трудом отечественные фильмы оказываются в прокате. Это очень большая проблема. Экономики в отечественном кино не существует. При этом не забывайте, если вам говорят, что фильм, например, собрал 100 миллионов рублей, эту сумму нужно разделить пополам, потому что 50% забирают кинотеатры. И еще от оставшейся суммы 20% уходит к прокатчику. Сколько остается производителю? Поэтому разговоры об эффективном кинобизнесе смешны. Режиссеры и продюсеры идут в партию власти ради очередного провала, а фактически ради гарантированных денег на производство. Фамилии всем известны. Они опять возьмут деньги, объяснив, что заработают, но это физически сделать невозможно. Государство должно создать условия, при которых снимать кино станет выгодно. Почему большая часть кинозрителей не может смотреть российские фильмы? (Я ведь говорю про нормальное кино, не маркетинговые поделки по случаю праздника.) Разорвалась цепь национального кинопроизводителя с отечественным зрителем. Зрители, может быть, еще говорят по‐русски, но мыслят уже по‐американски. Другая эстетика, другие интонации. Если мы говорим про национальное кино, режиссер снимает кино на русском языке для человека, который мыслит по‐русски. И таких людей 140 миллионов! Почему сегодня переполнены театры? Потому что зритель понимает, о чем там с ним говорят. Разве стали лучше спектакли? Нет. Просто из кино вычеркнули людей «25 плюс». В кинотеатрах идут фильмы для подростков, а человек, который хочет получить знания о себе, идет в театр. Сегодня театр – единственная площадка, где можно позволить себе рассуждать и художественно осмыслять происходящее и в стране, и в человеке. Поэтому сегодня я работаю в РАМТе, ставлю спектакль «Цветы для Элджернона».

- Какой из российских фильмов вам понравился за последний год?

- Недавно я посмотрел фильм «Орда». Это хорошее кино. Знаю, что был большой бюджет, и этот бюджет пошел на пользу. Кино сделано талантливо, интересно, с большей любовью – это касается всей группы. Вижу и режиссерскую работу, и операторскую, и художников, и актеров.

- Разве хорошо, что дети растут на американских фильмах?

- Нет.

‐ Вы считаете американские фильмы хорошим кино?

‐ Процент хорошего американского кино такой же, как и российского, только американцы снимают тысячи картин, а мы сто. Вот и все. В России создали семь компаний, которые снимают кино. Как это могло произойти, что выбрали семь компаний, которые получают по десять миллионов долларов ежегодно!? Сегодня, по прошествии двух лет, оказывается, что система не очень эффективна, потому что 95% картин провалились. Об этом знали все в тот момент, когда это придумали. Нельзя так делать. Нужно много снимать: в год 400‐500 картин, – и тогда пена будет сходить.

- Плохих картин?

‐ Вы скажете, что это будет кошмар?.. Но только через количество мы перейдем в качество, а не какие‐то мудрые министры или премьер‐ министры будут указывать перстом, и говорить, кто будет снимать. Я отправил письмо президенту, в котором предложил системный подход к изменению ситуации в кино. Получил ответ: большое спасибо за проделанную работу, учтем. Ничего этого не будет, – сегодняшней власти это не нужно, она занята не этим: через друзей, родственников, знакомых она зарабатывает деньги. Вы никогда не обращали внимание, как выглядят чиновники? Когда вы смотрите на чиновника, который работает за границей, он просто хорошо выглядит, а чиновник, который работает в России, – выглядит как очень богатый человек. Власть должна измениться, или внутри сегодняшней политической элиты произойдет переворот, – внутри появится человек, который все перевернет.

‐ Должна быть революция?

‐ Мне трудно судить о политических аспектах, потому что это отдельная большая работа. Но меня интересуют люди. Обратите внимание, как дают интервью наши политики: не «что они говорят», а «как они говорят». Люди у власти даже не допускают мысли о том, что они здесь временно.

‐ Вы член партии «Справедливая Россия»?

‐ Да, и теперь хочу сказать, что разочарован.

‐ Почему?

‐ В течение продолжительного периода времени я неоднократно пытался поговорить с Мироновым на тему того, что партийной программе нужны серьезные изменения. У партии «Справедливая Россия», как у социалистической партии, есть очень много важных задач. По моему мнению, социализм – единственный путь развития страны. То, что сегодня происходит в партии, и то, как она недостойно выступила на президентских выборах, речи, которые говорились, агитационные работы, которые проводились, были обычной проформой. Не привлекались специалисты, непрофессионально была проведена предвыборная кампания.

‐ Вы собираетесь оставаться в партии?

‐ Я считаю, что не очень правильно так все кинуть. То, что я вам сейчас говорю, я говорил в своей прямой речи руководителю.

‐ Вы же знаете Сергея Михайловича лично?

‐ Да.

‐ Как вы думаете, может он начать думать о том, чтобы что – то изменить?

‐ Я думаю, что он, как умный человек, должен понимать, что изменения в партии необходимо начать. Кто их будет продолжать – большей вопрос и очень важный, но он должен начать. Если вы посмотрите на съезд партии «Справедливая Россия», то поймете, что здесь очень много интеллигентных умных людей. Да, мне не нравится то, что с партией происходит, но, я уверен, что сплотиться вокруг партии еще возможно. То же самое и с кино. Почему я не снимаю фильмы, хотя у меня есть проекты? Есть мечта снять детский фильм «Поллианна» по роману Э.Портер. Я долго искал и нашел актрису на главную роль – девочку из детского дома. На эмоциональном заряде от пламенных речей Прохорова, я обратился к нему за финансовой помощью. Мне ответил Ярмольник – о том, что помочь мне не смогут.

‐ Почему Ярмольник?

‐ Это из разряда: я прихожу к зубному, а ответ получаю от проктолога. Мне же мой товарищ, Ярмольник, объясняет: «Ты понимаешь, он же не может всем заниматься». Я понимал, что могут отказать. Меня удивило, что никто не спросил, какая конкретно нужна помощь. Может быть, нужно совсем немного. Но это его частные деньги, и он может делать с ними все, что угодно.

‐ Сколько Михалкову выделили денег на фильмы?

‐ Он получил 70 миллионов долларов на фильм «Предстояние», а брат его получил 90 миллионов долларов на фильм «Щелкунчик».

‐ А Бондарчуку выделили деньги?

‐ Выделили 30 миллионов. Но «бесплатных денег» не бывает. Им ведь все равно приходится чем‐то расплачиваться за потраченные на них деньги. Поверьте, я думаю, это не просто.

‐ Как вы думаете, государство довольно результатом?

‐ Мне кажется, об этом никто не думает. Посмотрите в глаза Дмитрию Анатольевичу. Он собрался навсегда быть у власти. Он не допускает мысли, что, как многие ученые, педагоги или другие творческие люди, он останется без работы. Должен появиться такой человек, который захочет все перевернуть. Только так.

‐ Может, у вас есть какой – то прогноз?

‐ Полтора года.

‐ До революции?

‐ Не знаю, мне кажется, что по той системе координат, по которой живет общество, оно дальше жить не сможет. У меня есть такой проект – «Искушение Адама» – о том, как выглядит апокалипсис. Все ждут конца света, ждут наступления апокалипсиса, но включите телевизор, послушайте политиков, посмотрите, что происходит в России в социальных сферах, и вы все поймете.

Интервью взяла Екатерина Бичай