Он не мог объявить ни о военном поражении, ни о прекращении АТО (по любой причине), ни о начале переговоров. Пока это такой якобы гуманитарный шаг.

Тем не менее, ясно, что положение Украины не просто отчаянное — оно катастрофическое. Ночь с 14 на 15 августа стала переломной — вошедшие на территорию ДНР профессионалы деблокировали Снежное, разметали группировку в Красном Луче и приступили к реализации контрнаступления, которое уже было подготовлено активной разведывательной деятельностью диверсионно-разведывательных групп ополчения.

Россия в очередной раз доказала, что военное столкновение (явное или тайное — неважно) с ней не по зубам никому из соседей. Близких и дальних. Три недели боев — и армия Украины, истрепанная в боях с ополчением, но тем не менее, вполне реальная и уже обстрелянная, перестала существовать. Да, за это пришлось заплатить, и очень хочется, чтобы погибшие не были стыдливо зарыты, а их родственникам ни одна мерзость в погонах или при кресле не указала на дверь с классическими словами: «Мы вас туда не посылали».

В общем, как это и бывало раньше, военные сделали все как надо. Дело за политиками. И вот здесь не менее традиционно существуют колоссальные опасения.

Цель войны на Украине для России была очевидной — окончательное решение проблемы Крыма. Оно выглядит не менее очевидно — Киев должен в любой формулировке, но признать уход Крыма и его присоединение к России.

Если эта цель не будет достигнута — все жертвы этой войны окажутся напрасными. Вторая цель войны — возобновление строительства «Южного Потока» с последующим отключением Украины от транзитного маршрута. Собственно, именно из-за Украины и были запущены очень дорогостоящие проекты «Потоков», и оставлять Украину «на трубе» в такой ситуации попросту бессмысленно.

При этом нужно понимать, что цель российских олигархов-компрадоров в этой войне была несколько иной — возобновление бесперебойных поставок газа через территорию Украины и гарантии того, что транзит не будет перекрыт окончательно. Кроме того, критически важным условием такого возобновления должна стать прежняя схема торговли — через посредника. Именно наличие посредника в торговле с Европой при прокачке газа через территорию Украины создавало необходимые условия для «серой торговли», превращало Украину в такой аналог Чечни начала 90-х, через которую отмывались и делились деньги. Никаких иных здравых причин для существования всяких РосУкрЭнерго не существовало.

Понимание этого создает для Порошенко пространство для маневра. Он может играть на противоречиях между двумя целями своего противника, на противоречиях между российскими элитами по газовой проблеме, вырабатывая наиболее оптимальные для него в ситуации военного поражения условия капитуляции.

В какой-то степени Украина если не выиграла, то сумела пока не проиграть окончательно в этой войне. Строительство Южного и Северного потока ставило на ней крест, как на транзитере. Задачей Украины, как государства, было принуждение России к тому, чтобы украинский маршрут остался одним из тех, по которым российский газ идет в Европу. И это ключевое условие в конечном итоге и станет главной целью переговоров.

Нужно отметить, что Европа крайне заинтересована в таком развитии событий. Два «потока» оставляют «Газпром» крупнейшим поставщиком газа на европейский рынок. Сохранение украинского маршрута создает избыток мощностей по транспортировке и позволяет подключать к газпромовской трубе третьих поставщиков. Что отвечает интересам Европы и снижает долю российского газа на рынке, давит на цены и создает избыток предложения.

Кто может стать таким третьим поставщиком — понятно. Иран. Других или нет, или они к этому времени выбыли из борьбы «за трубу», как Катар.

Не сказать, что все так просто — Исламское Государство (ИГ), расположившись на транзитном маршруте газовых потоков из Ирана на Запад, делает эту задачу весьма непростой. США создали для себя прекрасную возможность не вылететь из этой сложной игры, регулируя степень такой напряженности.

Какие будут шаги Ирана, кровно заинтересованного в продаже своего газа, неизвестно. Он может либо впрячься в весьма неясную по перспективам войну с ИГ, либо включиться в альтернативные проекты обходных маршрутов. Такие, кстати, есть — тот же полуумерший проект «Набукко», который и умер-то из-за того, что наполнять трубу оказалось нечем. США и здесь уже обезопасили себя — буквально вчера ИГ заявило, что готово напасть на российский Кавказ — что в том числе ставит под вопрос возможность будущего иранского транзита по этой территории.

В общем, война на Украине оказалась выгодной такому числу игроков, что не состояться она не могла. И победа или поражение в ней определяется одим важнейшим итогом — останется ли «в строю» украинская ГТС или Москва сумеет продавить ее исключение из транспортных систем.

Вот это и есть главнейший геополитический итог этой войны. Если Москва не сможет отказаться от украинского маршрута в будущем — она проиграла. Сумеет продавить строительство «Южного Потока» и постепенное отключение Украины от транзита — выиграла.

Тонкость в том, что прямо сейчас этот результат не будет виден — «Южный Поток» еще не построен, и отключать Украину еще нельзя. Поэтому время для переговоров есть, оно весьма продолжительно — и вот поэтому прочного мира на Украине не предвидится. Как минимум года два ситуация будет колебаться, и всплески и обострение обстановки на Донбассе (а возможно, и в других регионах) продолжатся.

Естественно, что все сказанное относится только к газовой подоплеке этой войны. Она является лишь одним из факторов, запустивших ее. Поэтому картина послевоенного устройства на Украине гораздо сложнее и взаимное влияние других факторов будет постоянно искажать и влиять на результаты этой модели.