"Ридус" публикует интервью, представленное информационной группой Игоря Стрелкова в социальной сети в ВКонтакте. Материал был подготовлен ещё до оставления ополченцами Славянска и Краматорска. Молодые командиры рассказывают про то, каким им видится будущее Новороссии.

Ополченцы Александр Жучковский и Олег Мельников – ветераны обороны села Семёновка, того самого, которое киевская хунта фактически стерла с лица земли. Мельников руководил сначала группой, ликвидировавшей вражеских корректировщиков, а потом строительством укреплений вокруг Семеновки, а Жучковский, помимо участия в обороне села, занимался переводом добровольцев в Новороссию. Олег и Александр ответили на вопросы журналистов.

Вопрос: А сколько вы сможете держаться в осаде?

А. Жучковский: Бесконечно. Если не возьмут в блокаду полную – можно держаться. Хотя если выедет все население – будет тяжко. Они начнут бомбить все подряд уже.

О. Мельников: Люди не хотят оттуда уходить. Если люди оттуда уйдут все, это облегчило бы и задачу для украинских войск и для Стрелкова. Он сейчас не может вести войну на улицах города. Он не может с улиц города вести войну. Не может подставить мирных граждан под огонь и мины, делая огневые точки в городе. Он не может поступать так, как поступают в Секторе Газа, когда запускают ракеты из оживленных районов, а израильская авиация потом работает по этим районам. У этого человека есть принципы. Все огневые точки находятся за городом. Это сделано специально, чтобы не вызвать огонь на население.

Вопрос: Ну, вот Червонопартизанск же бомбили неделю назад. Зачем?

О. Мельников: Я, к сожалению, не знаю про конкретно этот эпизод, но у украинской армии задача бомбить жилой сектор, а не укрепления повстанцев. Задача – массовый исход, чтобы в том числе вызвать недовольство ополченцами.
Наоборот, люди озлобляются, когда видят, как гибнут их близкие. У нас был человек, у которого жену расстреляла национальная гвардия. Он, недолго думая, взял СВД и пошел охотиться на нацгвардию. Такой рисковый мужик, да? 55 лет ему где-то. И он был взят в ополчение без раздумий.
Хотя, в целом, в ополчение приходят люди абсолютно разные. Приходил как-то парень 19 лет. Спрашиваем, зачем пришел, а он говорит, Родину защищать. Вроде бы, человек совершенно никем не «прокачанный» и учится в каком-то техникуме.

А. Жучковский: В Москве или в Питере, если ты слышишь речи про Родину – это смешно, а когда ты слышишь их там, от простых людей, то по-настоящему звучит. Ведь они абсолютно неискушенные в какой-то политике. Парень пришел на баррикады в луганское ополчение, сказал, что документы забыл и ему 22. Поехали в Славянск, но тут прибежали родители и говорят, что ему 17. Мы его вывезли.

Вопрос: Объясните, наконец, есть в Новороссии единый центр управления, хотя бы военный? Единый штаб, кто решает, какое подразделение куда идет?

О. Мельников: Есть общая идея – построение нового государства, построение демократического государства, свободного государства. Есть некая децентралицизация, связанная с тем, что в военной ситуации сложно что-либо отстроить. Есть какие-то формальные военные лидеры, но они именно формальные, я не могу сказать, что все друг другу подчиняются. Просто есть единый путь, которым все идут. Там очень много людей с Харькова и Днепропетровска, которые не могут начать сопротивление в своем городе, и они как Польша или Чехословакия, формируют свои отряды сопротивления в других, соседних странах.

А. Жучковский: Его нет и не будет. Стрелков вроде как главнокомандующий, он министр обороны, но он не может покидать Славянск и выполняет свои функции только как защитник Славянска, поэтому выполнять обязанности министра обороны он не может физически.

Вопрос: А Мариуполь — всё?

А. Жучковский: Да. Отутюжили артиллерией, а потом спустили карательные отряды и по секторам зачистили город. Эта тактика хорошо показала себя в Мариуполе, который был просто слабый к тому же.

О. Мельников: Мариуполь еще и удален сильно. Власти Киева после получения Мариуполя фактически отказались от Донецка и Луганска. Например, они размещают временное правительство в Мариуполе. Фактически, как кажется мне, они готовятся к сдаче всего региона, где находится ДНР и ЛНР.

Вопрос: Украинских солдат, когда убиваете, вам не жалко?

О. Мельников: Ненависти к врагу у меня нет, честно скажу. Мне жалко украинских солдат, мне жалко весь народ, который вынужден вести братоубийственную войну. Многие же не хотят ее, это война, которая никому не нужна. Если долго поговоришь с любым ополченцем, он скажет: «Мы же хорошо всегда жили вместе». Да, украинские солдаты, как мне кажется, чем меньше уверены в себе, а они очень не уверены в себе, тем больше жестокости проявляют. Это очень и очень страшно.

А. Жучковский: Но напряжение нарастает со всех сторон. Лютуют нацгвардейцы. Они являются основным раздражающим фактором. Доходит до того, что «Правый сектор» расстрелял нацгвардейцев. У них нет монолита. Есть вот эти три структуры: правосеки, нацгвардейцы, армия. Если бы этого не было, нам бы было тяжко. А так силы примерно равны, у них количество — у нас качество.

Вопрос: А кого больше среди добровольцев?

О. Мельников: Больше местных людей, которые вряд ли заряжены идеологически. Им просто не нравится, что убивают их и их близких. Процентов 70 это местное население, процентов 20% — люди из других регионов Украины, и остальные – добровольцы со всего мира.

А. Жучковский: Поток из России и Белоруссии увеличивается постоянно. В зависимости от новостей, которые приходят. Каждая карательная акция мотивирует все больше людей. Два пика было – трагедия в Одессе и обращение Стрелкова. Сейчас поток просто медленно и верно растет. Знаем по себе – пишут, просят перевезти.

Вопрос: А профессионалы приходят?

А. Жучковский: Мало. Грубо говоря, на 50 человек один профессионал.

О. Мельников: Профессионал – человек, который побывал в горячей точке: Чечня или Афган. И при этом из трех, кто написал, доезжает один..

Вопрос: Ходят разные слухи о переправе добровольцев, будто идут пешком по ночам, по лесам Новороссии курсируют отряды нацгвардии и «Правого сектора» и стреляют всех, кто переходит.

А. Жучковский: Ой, все эти истории… Мы за полтора месяца переводили в среднем человека по три в день. Все добрались. Пишут потом мне, в каком они отряде, в каком подразделении. Никто там никого не зарезал, не убил. Где-то есть стычки, но я думаю украинская пропаганда сама генерирует мифы, чтобы отпугивать людей.

О. Мельников: Я не встречал. Думаю, что украинцы сами боятся ночью высовываться.