Про «Иронию судьбы» как всегда под новый год ругаются из-за Жени Лукашина — он алкаш и мразь или настоящий мужчина и врач.

Всегда умиляло это отношение к киногероям как к реальным людям. На самом деле это почти всегда семиотические фигуры. Иногда обобщенные типы, иногда конкретные, но символизирующие.

Про «Иронию судьбы» важно, к примеру, понимать, что это фильм об интеллигентской эндогамии. Его пафос в том, что жениться нужно на Своих. Людях своего круга.

Женя и Надя ведь близнецы. У них один и тот же адрес. Одна и та же мебель. Они поют песни на стихи одного и того же круга поэтов. У них есть друзья/подруги (друзей, в принципе, тоже можно поженить — Ахеджакову с Ширвиндтом, Талызину с Бурковым).

Ключ Жени подходит к замку Нади. Если вы хоть немного понимаете символику каббалы и фрейдизма — вы понимаете что это значит.

И вот эти близнецы находятся каждый на грани мезальянса, брака с человеком не своего круга. Но классическая комедия положений заставляет их встретиться друг с другом и при встрече они ощущают практически моментальное узнавание.

Все дальнейшее — бесконечные сцены с Ипполитом, подругами, мамой и прочее — это уже классические для комедии попытки внешних обстоятельств разлучить героев.

В принципе, не составит никакого труда переписать «Иронию судьбы» в испанскую комедию о том, как благородный идальго и благородная донья на грани брака с людьми не своего положения, но цепь ошибок — его подбирают пьяного на улице чужие слуги и по ошибке заносят в чужую дверь, приводит к тому, что стороны заключают Достойный Брак. Сыграть могли бы Боярский и Терехова.

Так что выбор Женя или Ипполит — это не выбор личности. Это выбор социальной модели — эндогамия или экзогамия, равный брак или внешне выгодный мезальянс.

Ну, а поскольку советская интеллигенция считала себя аристократией, то и решается этот конфликт чисто аристократически.