По некоторым данным, это число больше, чем вообще было людей на площади в Кёльне в ту злополучную ночь.

Жительница немецкого города Фройденштадт Наталья Текер сообщила «Ридусу», что после событий новогодней ночи она опасается выходить на улицу одна после захода солнца.

СМИ в основном сообщают о событиях в Кёльне. Но и в Штутгарте, который от нас всего в получасе езды, случилось то же самое в те же самые часы. Совершенно понятно, что это были скоординированные акции иммигрантов, — говорит Наталья.

По ее словам, в Штутгарте поступило более ста заявлений от женщин, подвергшихся нападению со стороны группировок мигрантов с Ближнего Востока.

В самом Фройденштадте, говорит она, в последние месяцы поселилось более 800 беженцев, среди которых есть как добропорядочные семьи, так и одинокие молодые мужчины. Для городка с населением 25 тысяч это очень существенное число.

Сам муж Наталии — выходец из Турции, но живет в Германии с детства и по акценту неотличим от любого жителя Баварии. А новоприбывших видно невооруженным глазом.

«Я по утрам отвожу сына в детский сад, и мне постоянно попадаются группы молодых парней, подростков до 25 лет. Мы еще живем возле вокзала, и там у них самая большая тусовка. Там и сирийцы, и цыгане из Болгарии и Румынии, и непонятно кто еще», — говорит Наталья.

Это привело к росту ксенофобии на бытовом уровне среди местных жителей, рассказывает Наталья. Многие даже стали собираться в своего рода отряды самообороны, и некоторые самые горячие головы уже прямо заявляют о намерении предпринимать «превентивные меры» против мусульман. Одна такая стычка «стенка на стенку» произошла утром в понедельник.

Германия и в целом Европа столкнулась с серьезнейшей проблемой, в которой воедино сошлись социальный, политический и даже биологический факторы, говорит руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов.

Берлин и Брюссель поставлены перед фактом: надо ужесточать политику в отношении Immigrationshintergrund — граждан с иммиграционным фоном. Однако ни у национальных правительств, ни у ЕС в целом сейчас нет инструментария и понимания, как это можно сделать, не поступаясь принципами, на которых строится сама философия Шенгенской зоны и иудео-христианской цивилизации, — сказал Белов «Ридусу».

Сейчас Германия, вслед за Францией, погрузилась в «постиммиграционный синдром». Призывы ограничить де-факто бесконтрольный наплыв мигрантов с чуждым европейской цивилизацией культурным кодом перестали быть лозунгами ультраправых. Теперь это — политический мейнстрим.

От «бытовой» ксенофобии нынешний тренд отличается принципиально. Ультраправые выступают с требованиями не давать мигрантам равные права с коренными жителями на основании расистских убеждений. Вполне же респектабельные немцы требуют от правительства прямо противоположного: чтобы власти обеспечили равенство прав и обязанностей всех жителей страны, независимо от их статуса.

Иными словами, события в Кельне могут привести к размыванию той политики, которая зовется «позитивной дискриминацией»: когда меньшинство имеет больше прав только на основании того, что оно меньшинство. Когда беженец, чернокожий, гомосексуалист и т. д. может нарушать любые нормы общества и даже уголовные законы, зная, что у него заведомо имеется индульгенция в виде его «особости».

Немцы, французы и прочие европейцы хотят, чтобы их правительства требовали от гостей соблюдения тех же самых законов, которые для «коренных» жителей обязательны по умолчанию.

Наступивший год поэтому может стать годом, когда широко распахнутые ворота Европы если не совсем закроются, то по крайней мере хозяева будут настойчиво требовать от гостей вытирать ноги при входе в европейский дом. Толерантность без берегов должна уступить место цивилизованному мультикультурализму, как это делается в Канаде (где тоже имеется немало проблем с абсорбцией мигрантов со всего мира).

Вопрос в том, как хозяева могут это сделать.

«По-хорошему, борьбу с нелегалами надо всего вести еще до того, как они прибыли в Европу — конкретно, там, где отправка беженцев в Европу является бизнесом. Как любую болезнь, надо лечить причину, а не последствия», — говорит Белов.

И если бы проблема ограничивалась исключительно нелегалами. Среди горячих парней, хватавших кёльнских женщин за выпуклости, было немало и тех, кто въехал в страну вполне легально, на волне «гуманитарной помощи» жертвам войны в Сирии. Дело далеко не в статусе хулиганов.

Вы посмотрите на тех, кто засветился в Кёльне. Это же молодые крепкие парни, у которых бурлят гормоны. Они после своих северных африк и ближних востоков просто ошарашены свободой европейских женщин. Они воспринимают эту свободу, как флирт, как приглашение к активным действиям. Это в каком-то смысле биологическая реакция. Что власти могут с этим сделать — стерилизовать мигрантов? Обязать их заниматься мастурбацией? Выделять им женщин по квоте вместе с пособием по безработице? — говорит Белов.

«Мой муж, сам мусульманин, этим очень расстроен. Он всегда говорит, что хулиганы, приехавшие из мусульманских стран, не имеют никакого отношения к исламу. Но на бытовом уровне все валится в одну кучу: немцы в массе своей убеждены, что всякий мусульманин — потенциальный террорист», — говорит Наталья Текер.